— Она плавает в бассейне, — пояснила Малика, — не нужно такнервничать. Просто мне было неудобно перед нашим гостем, когда мы вошли, а онабыла абсолютно раздета…

Николай поднялся и буквально выбежал из гостиной. Маликавзглянула на Дронго.

— Он явно расстроился, — заметил Дронго. — Может, не нужнобыло говорить об этом в его присутствии?

— Очень даже нужно, — упрямо возразила Малика. — Эта девицаиногда выкидывает такие фокусы, что всем становится просто неловко. Я много разпросила Сарвара объяснить Николаю, что мы не очень желаем видеть у себя этуособу. Но Сарвар считает, что говорить подобные вещи Николаю неудобно. Ейудобно так себя вести, а нам говорить неудобно. Вы извините меня еще раз заэтот дикий случай, я действительно не могла даже подумать, что она появитсяперед вами в таком виде.

— По-моему, вы относитесь к ней несколько предвзято, —заметил Дронго, — насколько я помню, вы сказали, что ваша сестра живет вГермании. Значит, вы иногда ездите и к ней в гости. А если вы бываете вГермании, то должны знать, что там в порядке вещей появление в обнаженном видена общих пляжах или в общих саунах.

— У нас не Германия, — торопливо ответила Малика, — и моясестра никогда не позволит себе появиться обнаженной перед постороннимимужчинами, даже если в Германии так будут ходить все остальные женщины. Естькакие-то приличия, которые нужно соблюдать.

Дронго вспомнил, что она солгала. Номер телефона был ненемецким, а британским. Почему она тогда солгала? Неужели у этой женщины могутбыть секреты от мужа? Неужели у нее может быть любовник или друг? Судя по еебурной реакции на появление Елены в обнаженном виде, она не тот человек, укоторой должны быть секреты от мужа. Но она тогда явно солгала? Зачем?

Они услышали голоса. Это кричал Николай. Елена ему что-тоотвечала. Малика незаметно вздохнула.

— Напрасно он ее сюда привез, — убежденно произнесла она.

Дронго хотел что-то ответить, когда услышал, как в холлвбежала Елена Квитко, которая бросилась к лестнице. Брат поспешил следом заней. Оба поднялись, очевидно, в спальню, которую хозяева решили предоставитьДронго. Он решил, что ему лучше остаться в гостиной и подождать, когда ониспустятся. Голосов сверху уже не было слышно. Малика поднялась.

— Вечером привезут из ресторана рыбу, — пояснила она, — акогда вернутся мужчины, они будут резать барана. Я сколько раз просила Сарваране делать этого самому, но он говорит, что это настоящее мужское дело.

В гостиную вошла Эка Джанашвили. Она тоже переоделась.Теперь на ней было темно-синее платье, заканчивающееся гораздо ниже коленей.Эка прошла к дивану и села на место Николая.

— Что случилось? — спросила она у Дронго. — Я проходила мимовашей комнаты и услышала голоса. Кажется, Николай в чем-то убеждал свою сестру.Или упрекал. Я уже подумала, что он вошел туда после вас и вам нужна нашапомощь. Слава богу, что вы здесь. Значит, там происходит чисто семейнаяразборка.

— Не знаю, — ответил Дронго, — мне вообще кажется, что здесьвсе не очень любят эту женщину.

— Просто обожаем, — презрительно сказала Эка.

— Женщина должна вести себя прилично, — назидательнозаметила Малика.

Она поднялась и пошла на кухню. Эка проводила ее долгимвзглядом.

— Кажется, она ревнует своего мужа к нашей гостье, —пояснила Эка, — ей кажется, что Елена слишком часто появляется в их доме. И яполагаю, что не без причин.

— А вы не ревнуете?

— К этой особе? — поморщилась Эка. — Мой Резо слишкомуважает себя, чтобы встречаться с такой женщиной. Она же никому не отказывает.По-моему, она просто коллекционирует мужчин. И вы можете оказаться очередной«бабочкой» в ее коллекция.

— Тогда скорее «жуком», — пошутил Дронго.

— Вы слишком легко ко всему относитесь, — заявила Эка.

И в этот момент послышались шаги на лестнице. Николайспускался вниз. Он был явно в плохом настроении. Войдя в гостиную, он мрачнокивнул Эке, усаживаясь в кресло.

— У вас все в порядке? — спросила Эка, явно не беззлорадства.

— Да, все нормально, — кивнул Николай, не вдаваясь вподробности.

— Я слышала, как вы спорили с вашей сестрой, — не унималасьЭка.

— Мы не спорили, — ответил Николай, — мы обычно такразговариваем. Громко кричим друг на друга. Наверно, потому, что любим другдруга.

Раздался телефонный звонок. Николай достал свой аппарат,извинился и вышел из комнаты. Из кабинета донесся его недовольный голос. Онраспекал кого-то из своих сотрудников за нерадивость.

— Я все время говорю Резо, что ему нужно с ними заканчивать,— неожиданно произнесла Эка, — это просто не те люди, с которыми можно иметьсовместные дела. Вы, наверно, знаете, что Максудовы уехали из Узбекистана послетого, как Сарвара едва не обвинили в связях с оппозицией.

— Ваш супруг тоже находится в оппозиции к существующемурежиму Саакашвили в Грузии, — напомнил Дронго.

— Это разные вещи, — возразила она, — Сарвар работал вУзбекистане и получил все, что мог получить от Каримова. А потом его сдал. Согласитесь,что это не очень приятно. Я все время удивляюсь тому, что Каримов разрешил имуехать. А мой муж никого не предавал. Наоборот, предали его. Он честно выполнялсвой долг. И защищал своего президента. Законно избранного президента. Защищал,как и полагалось по нашей Конституции и по нашим законам. А вместоблагодарности его просто вышвырнули из МВД.

— Он мог бы остаться и работать. Саакашвили, Жвания иБурджанадзе тоже были из команды Шеварднадзе, — заметил Дронго.

— Но они его предали и выступили против. А мой Резо осталсядо конца порядочным человеком. И с кем он мог остаться работать? С ВаноМерабишвили? Это наш новый министр внутренних дел. Вы, наверно, знаете, чтоименно случилось несколько лет назад, когда его супруга была в ресторане сосвоей подругой. Появился друг подруги, который начал угрожать женщине.Закончилось это тем, что охранники Мерабишвили просто вывели его из ресторана иперерезали ему горло. Вот против таких бандитских методов и выступал мой муж.Охранника потом посадили, но разве в нем было все дело?

— Среди акционеров «МСИ» есть и лояльные своим государствамакционеры — Николай Квитко или Керим Самедов.

— Только про них вы мне не говорите. Николай готов сдатького угодно и когда угодно, если ему будет выгодно. Самедов такой же. Еслигде-нибудь ему посулят чуть больше денег, он сразу сдаст всех остальных. Этолюди, которые молятся только одному богу — деньгам.

— Один наш знакомый всерьез уверяет, что рыночная экономикаобнажает сущность человека. Каждый продается и каждый точно знает, сколько онстоит. И за какую цену можно себя продать. Такова сущность рыночных отношений.Грубо, но, возможно, справедливо.