— И куда ты спрятал камеру?

— Какую еще камеру? — В его глазах плеснулось довольно искреннее удивление.

— Да ладно, признайся! Решил снять на меня компромат? Сейчас я накинусь на сэндвич, а ты потом будешь шантажировать меня обличительным видео.

Он рассмеялся.

— Лиза, ты — огонь! Нет, у меня тут никаких скрытых камер. Если не веришь, можешь спрятаться за штору и стрескать эти гребаные сэндвичи там.

Я покосилась на штору. Потом на сэндвичи. Соблазнительно…

— С чего вдруг ты решил меня покормить?

— По доброте душевной. Но больше не буду.

Мой взгляд снова прилип к сэндвичам. Вчера в баре я так и не доела суши, а с утра удалось съесть только две мерзких оладьи. Желудок вдруг болезненно сжался и издал слабое бурчание. Вот гад!

Лицо Богдана просияло.

— Ешь!

— Не могу.

— Если хочешь, потом дам тебе чистую зубную щетку. Почистишь зубы, чтобы Артем точно ничего не заподозрил.

— Какой же ты добренький! — невольно хмыкнула я. — Прямо фея-крестная.

Я подошла к столу и подняла тарелку к носу, с упоением втянула вкусный запах. А потом убрала сэндвичи в холодильник. Повернулась к Богдану.

— Лучше дай мне воды.

— Может, лимонада?

— Нет, воды.

Он вытащил из холодильника банку «Боржоми», открыл и протянул мне. А себе достал початую бутылку тархуна. Я мгновенно осушила банку до дна, поставила ее на краешек стола. Богдан же пил медленно: сначала делал глоток, а потом некоторое время выжидал, беззастенчиво меня разглядывая.

Мне вдруг вспомнился наш последний поцелуй. Он вызвал во мне такие странные чувства! Никогда не думала, что обычное касание губ может быть настолько приятным. Хотя, возможно, тот поцелуй так на меня подействовал из-за волнения. Вот, если мы поцелуемся сейчас, того волшебства уже сто процентов не случится.

Мне вдруг до чертиков захотелось проверить свою гипотезу. Впрочем, почему бы и нет? Мой спектакль может и немного подождать.

— Так мы будем целоваться? — спросила я нетерпеливо.

Он кивнул, медленно закрутил бутылку и убрал в холодильник. Потом смял мою банку и выбросил ее в мусор. В его жестах было столько хищной грации, что я невольно залюбовалась.

— Присядем на диван? Или ты хотела бы сделать это лежа? — В голосе Богдана вновь пестрой рыбкой плеснулся сарказм.

— Пойдем за шторку! — буркнула я. — Ты по-прежнему не внушаешь мне доверия.

В его глазах засверкали смешинки, но к окну Богдан потопал как миленький.

— Пожалуйста, осторожно! — предупредил он, когда я чуть не запуталась в тюле. — Не хочу, чтобы гардина грохнулась мне на голову.

Я плотней завернула нас в штору:

— Ответь мне на один вопрос: зачем тебе это надо?

— Ты сейчас о чем? — Он прижал меня к себе, и мне моментально сделалось жарко.

— Зачем тебе надо со мной целоваться?

— А почему нет? Мне очень понравилось в прошлый раз.

— Но ведь ты понимаешь, что больше ничего не будет?

— Я умею радоваться мелочам, — сказал он с улыбкой.

Потом запустил руки в мои волосы, осторожно погладил кожу под ними подушечками пальцев. Уже от этих легких прикосновений по позвоночнику у меня заструились шипучие искры. Я поддалась порыву и сама обняла Богдана. Мне показалось, он слегка вздрогнул. Несколько секунд Богдан не шевелился, пытливо изучал мои глаза. Я смутилась, зажмурилась. В тот же момент он рывком притянул меня к себе и впился в мои губы бесцеремонным, как тетушка из захолустья, поцелуем.

Магия никуда не делась. Голова у меня почти сразу пошла кругом, тело обмякло. Под нежной кожей груди, опаленной жаром, исходящим от Богдана, стало слегка покалывать. Внизу живота приятно заныло. Богдан целовал меня крепко, но одновременно и нежно, его губы словно играли с моими. Словно что-то обещали: приятное, неповторимое и запретное.

Когда Богдан отодвинулся, я судорожно задышала ртом, чтобы быстрей восстановить дыхание для следующего поцелуя.

— Вот и все! — сказал Богдан и резко выпихнул меня из-за шторы. — Как видишь, ничего страшного. А теперь можешь идти домой.

Я не поверила своим ушам. К тому же, будем откровенны, мне хотелось целоваться еще, хотелось, чтобы это приятное ощущение, разлившееся по телу, не заканчивалось.

— Подожди. — Я уперла руки в бока. — Ты же говорил о пяти поцелуях. А был только один.

Богдан усмехнулся:

— Второй — завтра. В день у нас будет только по одному поцелую: хочу растянуть удовольствие.

— Нет, мы так не договаривались! — разозлилась я. — Или все пять — сейчас, или больше ни одного.

Он вышел из-за шторы, подхватил меня на руки и куда-то понес. Душа у меня моментально ушла в пятки.

— Что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила я. — Куда ты меня несешь? Немедленно поставь меня на ноги, или я закричу.

По правде говоря, в эту секунду я больше боялась не его, а себя. Мне так хорошо было в объятьях Богдана, что сопротивляться его приставаниям я бы точно не смогла.

— Я не буду с тобой спать, — неуверенно пробормотала я. — Если ты притронешься ко мне против моей воли, это будет уже изнасилование.

Богдан принес меня в прихожую и поставил на пол, всучил мне сумку.

— Увидимся завтра!

Возмущению моему не было предела.

— Почему ты так ведешь себя? — воскликнула я. — Я тебе что, кукла?

— Адьос, детка. И башмачки свои не забудь.

Богдан буквально вытолкнул меня в коридор и тут же захлопнул входную дверь. Я облокотилась о стену, чтобы прийти в себя. В висках шумело. Ноги подкашивались. И как мне в таком состоянии показываться на глаза Артему? Кажется, он сразу заподозрит неладное.

Я сделала пару глубоких вдохов и отправилась на пятый этаж пешком. Авось, пока дотопаю, щеки перестанут гореть, а сердце одумается и прекратит выпрыгивать из груди.

***

Артем ничего не заметил, он сидел в кабинете и даже не выглянул, услышав, что я вернулась домой. Это было немного обидно, хоть и к лучшему.

Я переоделась, высушила волосы и отправилась за подарками родным. Настроение было ужасным. Мысли то и дело сворачивали к тому, что произошло на двадцатом этаже. Зачем Богдан все это затеял? Неужели только для развлечения? Во мне вдруг родилась странная уверенность, что Артему он меня в любом случае не сдаст. Но ведь лучше не испытывать судьбу, правда? Я все равно завтра схожу к Богдану. Так, на всякий случай.

Из груди вырвался тяжелый вздох. Кому ты врешь, Лиза? Вовсе не о сохранности собственной тайны ты беспокоишься. Тебе просто не терпится вновь испытать эти волшебные ощущения, которые дарят губы Богдана.