Даже мимолетное воспоминание о недавнем поцелуе, заставило меня покраснеть. Черт! Что все это такое? Я бы полжизни отдала за то, чтобы прикосновения Богдана не вызывали во мне такого цунами эмоций. Может, мой организм потом привыкнет и не будет так бурно реагировать? В конце концов, любые ощущения приедаются.

Я словно в тумане купила Соне футболку, пару бус, браслет и серьги. Потом стала искать киоск с товарами из можжевельника. На нервной почве мне даже есть толком не хотелось. Да и страшно было заходить в кафе или покупать что-то мясное в магазинах. В Сочи, как выясняется, и у стен есть глаза.

А еще (ну в этом уж совсем стыдно признаваться) я поймала себя на том, что всюду высматриваю Богдана. Мне просто безумно хотелось его увидеть. Вот только зачем?

Проблуждав полчаса по шумным улицам, я наконец нашла магазинчик с громким названием «Можжевеловый рай». Пахло там умопомрачительно, мне даже уходить не хотелось. Помимо подставки под горячее, купила маме массажер для спины, подушку и набор ложек. Хозяйка упаковала мне все в красивый пакет и даже сделала скидку. На радостях я прихватила еще и пару гребней для подруг.

Потом купила папе чурчхелу сразу нескольких видов: с грецким орехом, с миндалем, с кусочками яблока и манго. Времени на шопинг ушло много, но спокойней на душе не стало. Даже напротив, меня охватило совершенное смятение. Богдан не сказал, когда мы встретимся! Может, он вообще передумает целоваться дальше и станет меня избегать.

Вернувшись домой, я перекусила парой бананов. Наверное, стоило приготовить что-нибудь и для своего мужчины, но мне ничего не шло на ум. Решила спросить у Артема, чего бы ему хотелось. Из кабинета по-прежнему не доносилось ни звука. Набравшись наглости, я осторожно приотворила дверь и просунула в проем свой любопытный нос. Артем дрых на диване. Правда, в отглаженной давеча рубашке и с ворохом документов в объятьях. Мне с трудом удалось удержаться от смеха. Бедняжка! Надо же как заработался.

Я на скорую руку сварила овощной супчик, а потом попыталась немного порисовать. Вот только из-под моих рук выходили исключительно портреты Богдана. Не хватало, чтобы еще Артем увидел! Психанув, я порвала рисунки в клочья и выбросила в мусор. Потом натянула купальник и пляжное платье. Огромное беспокойство гнало меня на улицу.

Мне хотелось увидеть Богдана и одновременно было страшно с ним встречаться. Потому к бассейну я не пошла. Пошла к морю. И, наверное, часа полтора, плавала до изнеможения. У меня даже руки заболели. Но на душе стало заметно легче. Спокойней.

«Жду тебя сегодня в три», — в «Контакте» написал мне утром Богдан.

У меня даже пальцы побелели от злости. Да с какой стати он мною командует? Может, мне неудобно вообще в это время? Может, у меня что-то случилось? Как будто нельзя для начала поинтересоваться, как у меня дела, спросить, смогу ли я вообще с ним встретиться.

Я чертыхнулась и настрочила Богдану вот такой ответ: «Как ты себе это представляешь? Что я должна сказать Артему?»

«Мне все равно, что ты ему скажешь, — почти сразу отозвался он. — Это твоя проблема, а не моя».

Впрочем, об Артеме можно было не беспокоиться. С утра он уехал к родителям под каким-то невнятным предлогом и попросил не ждать его до самого ужина. Если честно, в глубине души я надеялась, что он поехал выбирать мне кольцо. Он у меня такой: не сделает ни одной дорогой покупки, не проверив цены на нужную вещь во всех торговых центрах города.

В половине третьего меня буквально затрясло. Щеки сами собой запылали, а ноги стали уверенно заплетаться. Я быстро приняла душ и подкрасила глаза, а потом натянула под тонкий сарафан свое лучшее белье. Нет-нет, я не планировала раздеваться перед Богданом, просто мне хотелось чувствовать себя самим совершенством.

Я немного не рассчитала время на свои приготовления и явилась к дверям Богдана не в три, а в пятнадцать минут четвертого. Когда он отпер мне дверь, лицо у него было таким угрюмым, словно случилось что-то плохое.

— Привет! — Я постаралась улыбнуться.

— Ты опоздала! — сказал он, и это прозвучало так, будто я только что предала родину или обокрала старушку.

— Всего на десять минут, — пробормотала я. — Это же почти не считается.

Он все же посторонился, давая мне пройти. Я застыла у стены, не решаясь расстегнуть босоножки, спросила:

— Где сегодня будем целоваться?

— Если хочешь, можем опять спрятаться за штору. — В его тоне отчетливо колыхнулась злость.

— Что-то случилось? — неожиданно спросила я. — Ты чего такой хмурый?

— Не твое дело, — буркнул он и как-то слишком грубо притянул к себе.

— Осторожней! У меня синяки останутся.

В его глазах промелькнуло виноватое выражение.

— Извини.

Кажется, ему и правда было неловко. Я попыталась отстраниться.

— Дай, я хотя бы разуюсь.

— Не надо, — устало сказал он и тут же накрыл мои губы своими.

Сегодняшний поцелуй не походил на прежние. Он был каким-то дежурным. Скупым и почти невесомым. Словно это не я делала Богдану одолжение, а он мне. Уже секунд через пять Богдан отстранился и открыл передо мной дверь.

— До завтра.

— Что? — Я была обескуражена. — Это все? Ты уверен?

— Иди.

Мне совершенно не хотелось уходить. Мне хотелось полноценный поцелуй, хотелось ощутить у себя во рту язык Богдана, хотелось крепких объятий.

— Иди! — еще раз повторил он, избегая встречаться со мной взглядом.

— Тебе говорили, что ты странный? — попыталась уколоть я.

Он приобнял меня за талию и решительно выпроводил в коридор.

Бах! Дверь за мной захлопнулась с такой силой, что с косяка чуть штукатурка не осыпалась. Я недоуменно хмыкнула и совершенно разочарованная пошла домой. Кажется, мне достался самый припудренный шантажист во всем городе.

Когда я зашла в квартиру, Богдан прислал мне очередное сообщение.

«Завтра в десять утра. И не смей опаздывать!»

***

Кольцо мне Артем тем вечером не вручил. Впрочем, я из-за этого не расстроилась. Потому что уже страдала из-за Богдана. Весь вечер я изводила себя вопросами. Почему Богдан так сухо поцеловал меня? Ему разонравилось со мной целоваться? Его разозлило мое опоздание? Или он просто нашел себе новую игрушку, например, ту самую официантку, что недавно клеил в баре?

Что скрывать, моя женская гордость была уязвлена. Я от поцелуев Богдана теряла рассудок, и мне хотелось, чтобы и он испытывал нечто подобное. Даже ночью я долго ворочалась и не могла уснуть. А потом подумала: завтра так поцелую Богдана, чтобы его тоже проняло. В конце концов, пусть и он немножко помучается вопросами и воспоминаниями после того, как наша сделка придет к своему логическому завершению.