Застегнув последнюю пуговицу, Роджер закатал рукава рубашки. Глаза Жаклин жадно следили за каждым его движением, скользя все выше, и наконец наткнулись на ироничный взгляд его зеленых глаз. Поняв, что выдала себя, Жаклин закусила губу от досады.

— Изголодалась? — ухмыльнулся он.

Глаза Жаклин расширились.

— Как ты сказал?

Роджер, присев на край кровати, не торопясь натянул носки, надел туфли и бросил на нее взгляд через плечо.

— Завтракать будешь?

Он имел в виду совсем другой голод, и они оба знали об этом. Нелепо обижаться на шутку, пусть даже дурного тона, и все же Жаклин почувствовала себя задетой. Тут уж ничего не поделаешь: Роджер имеет над ней безграничную власть, и так будет всегда. Стремясь скрыть обиду, она закинула руки за голову и запустила пальцы в свои роскошные волосы, отметив с некоторым злорадством, что Роджер невольно перевел взгляд на ее пышную грудь, едва прикрытую шелком и кружевами.

— Выпью чашку кофе.

Их взгляды встретились.

— И больше ничего? Могу ли я предложить тебе еще что-нибудь? — настаивал Роджер.

Жаклин, принимая вызов, холодно улыбнулась.

— Спасибо, но я не настолько голодна.

Роджер встал и засунул руки в карманы джинсов.

— Не чувствуешь вкуса? Обычно это бывает результатом невоздержанности…

Жаклин среагировала на очередное оскорбление с чисто слейтерской горячностью. Серые глаза негодующе сверкнули.

— Исходишь из собственного опыта? Помнится, у тебя всегда был отменный аппетит…

В ухмылке Роджера появилось что-то хищное.

— Бывало, но однажды я случайно отравился, съел какую-то гадость, с тех пор аппетит пропал.

Нет, зря она позволила втянуть себя в эту перепалку.

— Можешь продолжать в том же духе. Тебе не удастся меня уязвить. Однако обмен колкостями на голодный желудок никогда не казался мне идеальным началом дня.

Роджер оживился.

— Думаешь, я этого добиваюсь?

— Разве нет? Ты же брат Питера, хоть и неродной, так что меня это не удивляет. Садизм у вас в крови.

Улыбка исчезла с лица Роджера.

— Тебя послушать, так он просто дьявол какой-то.

— Да, он был дьявольски умен, в каждом мог найти уязвимое место и ловко пользовался человеческими слабостями. Питер и тебя охмурил, только ты отказываешься признать это.

— Видимо, потому, что Питер, которого знал я, разительно отличается от ужасного образа, созданного твоим воспаленным воображением.

— Питер был настоящим хамелеоном. — Жаклин тяжело вздохнула. — И никто не знал его лучше меня.

— Просто он умел расположить людей к себе.

— А как иначе он смог бы заставить окружающих плясать под свою дудку? В этом ему не было равных. Но ответь мне на один вопрос: ты доверил бы Питеру свои деньги?

Глаза Роджера сузились. Видимо, он хотел возразить, но передумал.

— Умно!

Значит, она все-таки заставила его задуматься, затронув близкую ему финансовую сферу. В делах Роджер руководствуется здравым смыслом, а не эмоциями, и Жаклин хотела, чтобы он так же беспристрастно оценил Питера. Ладно, на первый раз достаточно.

— В котором часу операция?

— В десять. Поторопись, — коротко приказал Роджер.

Он вышел в гостиную, и через несколько секунд она услышала, что он говорит по телефону. Встав с постели, Жаклин достала из шкафа одежду и побежала в ванную, где еще пахло лосьоном Роджера. Приняв душ, она надела элегантный костюм персикового оттенка: свободный жакет и короткую узкую юбку. Подойдет, подумала она, оглядывая себя в слегка запотевшем зеркале. Костюм придавал ей уверенный вид. Довольно хлипкая защита от двух близких людей, которых она любит больше всего на свете и которые будто сговорились обижать ее как можно больнее, думала она, нанося тонкий слой косметики на умытое лицо. Но если с Роджером все ясно, это случай безнадежный, то с мальчиком — совсем другое дело. Следует помнить совет Кэтлин Модин и не отчаиваться.

Подходя к палате сына, Жаклин ощутила знакомый страх. По дороге в больницу она упросила Роджера заехать в магазин игрушек. Она долго раздумывала, какую машину купить, и выбрала ту, которая, по словам продавца, очень нравится маленьким мальчикам. К сожалению, Жаклин понятия не имела, во что предпочитает играть Тони. А Роджер хранил гордое молчание и всем своим видом показывал, что считает ее затею пустой тратой времени.

Как сын встретит ее на сей раз? Сердце у Жаклин учащенно забилось.

Она недолго оставалась в неведении. Кэтлин Модин приветливо улыбнулась, но Тони сосредоточил все внимание на Роджере. Ему уже сделали успокоительный укол перед операцией, и поэтому взгляд у него был слегка затуманенный. И все же, увидев своего опекуна, он искренне обрадовался и протянул к нему руки.

— Роджер! — улыбаясь, воскликнул он и обвил руками его шею, бросив на мать недовольный взгляд, словно говоря: «Видишь, тебя никто не звал, так что уходи поскорее».

«Позволь мне остаться», — ответили сыну глаза Жаклин.

Тони надул губки и, отпустив Роджера, откинулся на подушки.

— Зачем ты привел ее с собой? — капризным тоном спросил он.

— Мама имеет право быть здесь, малыш, — мягко объяснил Роджер.

Тони сердито взглянул на нее.

— Никто тебя не звал!

Жаклин, внутренне сжавшись от жгучей обиды, глубоко вздохнула.

— Верно, я пришла, потому что хотела снова тебя увидеть. Так делают все мамы.

Если есть такая возможность, подумала она.

— Ты не пришла, когда я болел корью… и когда руку сломал!.. — запальчиво возразил мальчик.

— Если бы знала, пришла бы непременно!..

— Это еще неизвестно! — заявил Тони, повернулся к своему опекуну и захныкал: — Роджер, пусть она уйдет.

Тот обнял мальчика и стал что-то шептать ему на ухо. Тони тут же успокоился и заулыбался. Жаклин пронзила острая ревность. Как ей хотелось оказаться сейчас на месте Роджера! Но она тут же устыдилась своего чувства. Конечно, Тони тянется к Роджеру, который вырастил его. Посторонней для него была родная мать.

Но я не хотела этого! — мысленно воскликнула Жаклин и в отчаянии отвернулась к окну. В ее глазах стояли непролитые слезы, слезы гнева и жалости к себе. И то, и другое одинаково бессмысленно, подумала она, печально качая головой.

Роджер шептал Тони слова утешения, Тони что-то отвечал, но Жаклин ничего не могла разобрать. Глядя на них, она вдруг поняла, что ведет себя неправильно. Несмотря на то, что неприязнь сына больно ранит ее, она должна бороться, делать вид, что не обижается, стараться завоевать доверие мальчика. Вздохнув, она подошла к кровати и взглянула на притихшего сына.