– Спасибо. Так расскажешь, что и как?

– Нет, – выдавила она, – с чего бы вдруг? Ты меня чуть не прибил, а я тебе сейчас все свои тайны выложу? «Л» – это у нас логика. Или ты меня пытать будешь? Если я ведьма, то ты что – инквизиция дохлая?

И со стуком поставила чашку на стол. Серый подхватил ее и усмехнулся.

– Даже не представляешь, насколько ты права.

– Представляю, – буркнула Саша. – На все сто.

– Ну, допустим, на семьдесят пять. – Он осторожно отпил обжигающий напиток. – А молока нет?

– В холодильнике. Будешь время тянуть – встану и уйду. И попробуй только меня за шею схватить!

– Да я не собираюсь. – Серый ответил это с досадой, как будто Сашка была его надоедливым пятилетним братом, который достал сильно, но врезать пока жалко. Хотя в их случае доставал все же сам Серый. – Я действительно что-то вроде инквизитора, Саша. Я – мыкарь.

– Который придет, и конец тебе? – ошарашенно спросила Сашка.

– Верно, – снова усмехнулся Серый, – потому что так положено. Правила игры.

– Слышала я уже об этой игре. – Саша покосилась на балконную дверь. Закрыть, что ли? Холодно же, а она в пижаме выперлась. Хорошо хоть не в летней, не сильно отличавшейся от купальника, а в нормальных штанах и футболке. – Другая ведьма проболталась. И сказала, что пусть про игру те рассказывают, кто в ней лучше разбирается. Ты – лучше? Вот и рассказывай.

– Ничего себе, Саша! Вот я всегда говорил Алексею, что такие скромные девочки-овечки, как ты, на самом деле самые наглые хищные козы. Ой, я так боюсь, так стесняюсь, что глазки поднять не решаюсь. Ой, я так тоскую по общению, протяните мне руку дружбы кто-нибудь… Хрясь!!! Ам-ам-ам! Пообедала.

– Сам ты хищная коза! Да ну тебя, я пошла!

– Стой-стой-стой. Да что ты за ребенок такой! Ремня бы тебе… Ой, молчу-молчу. Вернее, рассказываю-рассказываю. Значит так. Без шуток. Столько же времени, сколько в мире живут более-менее разумные люди, в мире идет вой… игра.

– Война?

– Не, это я так… это мое личное, извини. Игра идет. И все мы – фигуры в этой игре. Могущественные существа и разменные монеты.

– Серый… Это пафосно и даже красиво, но как-то бестолково. Мир, конечно, театр, и все мы в нем актеры, я не спорю. Но, может, по существу? Между кем и кем? Кто играет?

Серый на секунду задумался. А когда снова заговорил, ни пафоса, ни насмешки, ни снисходительности в его голосе не звучало.

– Жизнь и Смерть, – просто сказал он.

Сашка растерялась. От этой простой, проще некуда, фразы, кухня словно враз выстыла и покрылась сосульками.

– Н-но как? – Кураж слетел, она вцепилась в чашку, как в спасательный круг… маленький такой кружочек, пытаясь охватить ее как можно плотнее, чтобы побольше тепла от кофе передалось рукам. – Все живое в конце концов умрет. Но люди же… рождаются. Живут. Потом опять умирают. Не понимаю. Смерть пытается всех убить, что ли? Ой, ну вот скажешь такое вслух и понимаешь, что чушь какая-то.

– Чушь, конечно. Но, следует отдать тебе должное, твои рассуждения идут в верном направлении. Разумеется, Жизнь не пытается остановить Смерть. А Смерти не нужна куча трупов. Рано или поздно она и так всех получит. Они разыгрывают помыслы человечества. Чье крыло накроет твой город на ближайшие годы. О жизни или о смерти будут помышлять люди? Что они будут желать себе и другим? Понимаешь?

– Не очень, – честно призналась Саша. – Можно на примере?

– На примере… представь себе маленький городок. Не такой как в России, где «маленький» – это двести тысяч жителей. Пусть это будет какая-нибудь Италия. И в городке живет десять тысяч человек. И на эти десять тысяч – одна больница, три врача. И у одного из врачей на операции умирает пациент. А у него жена и пятеро взрослых детей. На некоторое время их помыслы будут направлены в сторону смерти. Например, глуховатый сосед говорит вдове: «Ах, Джулия, я так тебе сочувствую». Она его благодарит, но у самой нет-нет, да мелькнет мысль, вроде «лучше бы ты умер вместо моего мужа». При этом наша синьора Джулия человек хороший. Поэтому, увидев, что на соседа несется машина, она закричит, предупредит, оттолкнет… Но если перед этим на нее набрел кофейный ведьмак, да поиграл с ее веяниями, да направил ее помыслы в сторону смерти… Тогда она может крикнуть не слишком громко, и глуховатый сосед не услышит. Или подбежит, когда будет поздно. Понимаешь? Такие мелочи порой отделяют обычных хороших людей от убийц, страшно подумать. О, Саша, ты нахмурилась. Продолжать?

– Угу, только я знаю, о чем ты… продолжишь. У нашего покойного пациента еще пятеро взрослых детей. Так?

– Верно! И один из них работает, допустим, воспитателем в детском саду. А детишки вечно лезут куда не следует, уж точно раз в день кто-нибудь да рискует свернуть себе шею.

– Ой! – Сашка подтянула к груди колени, чем, кажется, еще больше воодушевила Серого.

– Вот именно, что «ой!». Представляешь, куда будут направлены помыслы матери, у которой погиб ребенок?

– Или дедушки. Или бабушки, – насупилась Сашка. – Ой, не обращай внимания, это мои тараканы. Да, я тебя поняла. Неужели так легко заставить одного хорошего человека убить другого?

– Если ты ведьма, то – да. А самое ужасное, что человек, совершивший такое, в большинстве случаев даже не понимает, что он что-то совершил. То есть человек может понимать, что он не успел, не удержал, не поймал. Вероятно, чувствовать свою вину, переживать, мучиться… а нашему ведьмаку только того и надо, он нет-нет да вмешивается, все больше погружая несчастного помыслами в Смерть… При этом не забудет и несчастную мать, особенно если она окажется кофеманкой. А ты помнишь, что мы говорим об Италии? О, она окажется кофеманкой!

– Это называется цепная реакция, – хмуро сказала Саша. – Кошмар какой.

Серый поставил свою чашечку на стол. Оказывается, он уже почти допил кофе. Он пытливо всмотрелся в Сашу, словно решая, стоит ли рассказывать дальше. Очевидно, решил, что стоит.

– Среди тех, кого «зацепило» этой самой реакцией, может попасться психопатическая личность, которой малюсенького толчка не хватает, чтобы из человека со странностями превратиться в маньяка. Или, как вариант, такого малюсенького толчка не хватало потенциальному Адольфу Гитлеру. Хотя нет. Диктатором в наш век стать сложно. Но зато относительно легко стать террористом. Понимаешь, Саша?

Саша понимала. Она отвернулась от Серого и смотрела в окно. За окном чего только не происходило. То есть опадали молоденькие клены в новом парке, билось о камни прохладное сине-серое море (залив!), взметалась в небо зеркально-стальная «ракета» Лахта-центра. Но также где-то очень далеко, но в то же время и бесконечно близко взрывались бомбы. Умирали дети. Гибли взрослые. И помыслы их близких поворачивались к Смерти. И ее тень простиралась уже почти над всем миром.

– Мы должны их остановить. – Вообще-то она хотела спросить, но получилось утверждение. – Неужели кто-то может выбрать не сторону добра, а другую?