парня родить — так у всех ворожеек полные закрома снадобий, а для девчонки — ни единой веточки, ни единого листочка! А это — премудрый Фалькет.

— Вот тоже затейник… — проворчал мастер Ожьер. — Такое вечно слепит, что оно сквозь воздух со скрипом протискивается! Услышишь скрип вроде несмазанных дверей — так и знай, Фалькет над заклятием трудился!

— А это — кто? — Маурина так спросила, что мастер Ожьер понял — вот тут-то и начнется самое любопытное.

Он вслушался как только мог внимательно.

— Посвистывает… Погоди! Да это же мастер Жербер! Вот диво-то! Отыскался!

— Жербер, да не тот! Ты ничего странного в этом свисте не слышишь?

И услышал-таки это самое странное мастер Ожьер, и вытаращил глаза, и уставился на Маурину в превеликом недоумении.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он, даже несколько охрипнув от волнения. — Ежели бы мастер Жербер жил в землях сарацинских и подал такой вот голосок, я бы поклялся, что проклятые сарацины из него евнуха сделали!

— А я тебе нечто куда более несуразное сообщу, — заявила Маурина. — Была я во дворце, и едва ли не всех видела, кто туда по случаю будущей свадьбы собрался, и прямо тебе говорю — мастера Жербера там нет!

— Что же это такое? Голос его есть, хоть и ущербный, фамильные, от деда полученные заклинания звучат, а самого — нет?

— Выходит, что так! И вот что я тебе еще скажу — померещился мне еще один голосок… Когда я Жалобного Мага впервые увидела и услышала, мне не до того было — сам понимаешь… Но когда его потом опять в ход пустили — тут уж я ушки на макушке держала. И знаешь ли что? Тоненько так валерьяной потянуло…

— Валерьяной? Еще одна пропажа нашлась? — обрадовался мастер Ожьер. — Но… уж не хочешь ли ты сказать, что… Что?!

— Только то, что оба они в беду попали!

Маг и волшебница насторожились — во дворце творилась какая-то диковинная суматоха, и не только неуловимые отсветы да отзвуки заклятий до них долетели, но и вполне земные крики с воплями, и даже грохот, скрежет и треск!

— Ох, попадись мне тот, кто их похитил и спрятал! — Мастер Ожьер прямо зарычал. — А мы-то их сколько искали?!? Кто бы ни объявился в Септимании из заморских чародеев — быть ему сей же час битым! Ансельм! Веди коней!

— Ты собираешься брать в конном строю королевский дворец? — спросила Маурина.

А спрашивать-то было и незачем, и так ясно — именно это он собирался сделать!

А ежели кто полагает, что маги сидят по башням, скрючившись и надувшись, как старые сычи, и пальцами загогулины плетут, так пусть присоединится к превеликой армии невежд, знающих о магии только то, что безграмотные монахи понасочиняли — а им, монахам, вера есть лишь тогда, когда пишут про любовные непотреб- ства!

Подлинный маг молод, статен, ловок, взор у него ясный, и тяжелым мечом он поигрывает, как тростиночкой. Ну, точно так же, как мастер Ожьер верхом на вороном жеребце! И в радость им добрые кони, честная веселая битва, славный противник. Уж ежели это почуют — так даже многоумные волшебницы-майстры, наиспособнейшие из волшебниц, садятся в седло — вот как Маурина, премного довольная, что юбка у нее в ногах не путается. А уж про учеников, про мальчишек, и говорить нечего.

— Учись, как это делается, сынок! — сказал мастер Ожьер и дал коню шпоры.

* * *

Ох, не следовало даме Берте требовать от Изоры, чтобы та с Жалобным Магом оказалась одновременно в двух местах!

Ибо ежели Жалобный Маг на своей игрушечной лютне в одном месте тоненько играет, то в другом его, следовательно, нет, и рыдать от жалости там нипочем не станут.

Не успела тетка Туанетта, в которую с двух сторон вцепились лесник Гильом и мастер Жербер, приступить к горестному своему повествованию, как молодцы подняли тревогу.

— Бежит сюда кто-то! — сообщил, заглянув в комнату, Аймерик. — Один!

— Со всех ног несется! — добавил Адемар, родной его братец.

— И ноги те весьма длинные, — добавил Аймерик.

— Но обувка неловкая, — заметил Адемар.

Братья-браконьеры в таких делах разбирались.

— Любопытно, кого это ночью по королевскому дворцу носит, — заметил, выглянув за дверь, старый капеллан. — Сдается мне, что не от хорошей жизни тот бедолага удирает…

Он бы и далее продолжал, да замолчал, ибо в глубине длиннейшего коридора, к стенкам коего приклеились браконьеры и контрабандисты, увидел нечто вроде привидения. Белая фигура прыжками неслась прямо ко входу в башню.

— Да это же Амьель! — воскликнул капеллан.

И тут же смертельно перепуганный внучек, зацепившись о выставленную ногу контрабандиста Раймона, грохнулся и вцепился в подол капеллановой сутаны.

— Ради всего святого, помогите! — задыхаясь, потребовал Амьель.

Капеллан ловко цапнул его за шиворот и втянул в помещение.

— Соперничек твой, — отрекомендовал он леснику Гильому внучка дамы Берты. — Уж не из королевской ли постели он сбежал?

— Оттуда, милосердный отче! — подтвердил юноша. — Как это они меня туда заманили, королева и бабуля, — ума не приложу! Спал я, что ли?

— Должно быть, крепко ты королеву пожалел, — живо сообразив, что стряслось, вмешался мастер Жербер. — Бедняжка она ведь, ежели ты ее не пожалеешь и не приголубишь — ей впору в петлю лезть!

— И точно… — Амьель, утвердившись на ногах, стал стыдливо одергивать короткую ночную рубаху. — И вдруг вижу — да она же старая! Старая, толстая, здоровенная! И в три ручья ревет!

— Ну, это уж точно ни одну женщину не красит, — согласился Гильом.

— Выведите меня отсюда! — вдруг заорал Амьель. — Куда угодно! Только подальше!

— А что, молодцы? — обратился Гильом к любопытным рожам, всунувшимся в дверь. — Поможем парню? В его-то годочки молодых девчонок любить надо, а не королеве девятого младенца устраивать!

— Как же ты собираешься его из дворца выводить, сынок? — осведомился капеллан. — Никто из нас расположения обычных-то входов не знает, а тут лучше всего был бы потайной.

— А зачем, отче? — усмехнулся лесник. — Мы сейчас все дружно с места снимемся и уйдем, а что его с собой прихватим — никто и не заметит!

— С чего бы вдруг нам среди ночи уходить?

— А на нас тут разбойное нападение было! — не моргнув глазом, объяснил Гильом. — Правда, Раймон? Налетели сукины сыны, рожи в тряпки замотаны, и орали, что не видать нам королевы Мабиллы, как своих ушей!

— Я одного дубинкой по плечу треснул, так зазвенело, — сообщил Раймон. — Латник, значит.

— Кто-то из королевских братцев по наши головы добытчиков прислал, — добавил Аймерик. — У них мечи длинные, в коридоре махать несподручно, и они нас в башню теснили, чтобы им места хватило размахнуться. Да ведь и у нас