– Мне снятся кошмары каждую ночь, – сказала я. – Я вижу, как моя мать умирает снова и снова.

Уэст

На этот раз она не шептала. Сладкий южный акцент в ее голосе был прекрасен. Голос не был слишком высоким, скорее глубоким.

Слова, которые она произнесла, оказались невероятно откровенны, что было больно думать о том, что она переживает нечто подобное каждую ночь. Я не знал, что ей сказать. Мой отец умирал от рака. Это разрывало меня на части. Но она видела, как ее отец убил ее мать. Такая жестокость была хуже всего, что я мог себе представить.

Мэгги крепко зажмурилась и глубоко вздохнула. Я пристально наблюдал за ней, не в силах отвести взгляд. Я боялся, что она шевельнется или исчезнет. Она нужна мне. По крайней мере, сейчас мне было необходимо, чтобы кто-то знал о моей боли. Кто-то, кто поймет ее.

– Она никогда не проходит… Эта боль, – сказала она, открывая глаза, чтобы посмотреть на меня. – Но ты учишься жить и учишься справляться с потерей. Ты делаешь все, что должен, чтобы выжить.

Теперь я все понял. Почему она не говорит… почему стала молчать. Все это для того, чтобы не переживать заново этот момент. Ни разговоров, ни смеха. Просто закрылась в себе, держалась особняком. Но не сейчас. Не со мной.

– Ты разговариваешь со мной. Почему именно я?

Она бросила взгляд через мое плечо, и я увидел печаль в ее глазах.

– Потому что я почувствовала, что нужна тебе. Ты должен знать, что кто-то еще пережил боль, подобную твоей.

Я шагнул к ней.

– Когда ты потеряла маму, кто-то был рядом с тобой? – спросил я, надеясь, что она скажет «да». Мне не нравилась мысль о том, что она борется с этим ужасом в одиночку.

Она снова посмотрела на меня.

– Нет. Никто ничего не понял. Никто не видел, что я делала. Никто не пережил того, что пережила я. Я бы поговорила с ними. Но не было никого, кто мог бы понять. Молчание – вот как я выживаю.

Я тоже молчал. Только не так, как она. Я держал болезнь отца в секрете. У меня не было рядом друзей, и я не сказал им, что происходит. Мой отец еще был в норме в прошлом году. Тогда я устроил вечеринку у себя дома через неделю после весенней тренировки. А этим летом все пошло под откос. Последние три недели прошли хуже некуда.

В конце концов все узнают, и я это понимал. Это был не тот секрет, который я мог бы хранить вечно. Но я не хотел им говорить. Я не хотел видеть сочувствие в их глазах. Я не хотел, чтобы все пытались утешить меня, когда они на самом деле не понимают этого.

– Мэгги! – донесся из темноты голос Брэйди. Я заметил, как девушка напряглась и слегка улыбнулась мне, прежде чем слезть с пикапа и направиться на голос своего кузена. Она не хотела, чтобы он застал меня здесь с ней.

Но я не был готов к тому, что она уйдет.

Все выходные я ловил себя на мысли, что думаю о Мэгги. Когда папа заболевал, я напоминал себе, что достаточно силен, чтобы справиться с этим. Я хотел оставаться здесь ради мамы. Я больше не был испуганным маленьким мальчиком. Если Мэгги может пережить то, что она видела, то мне нужно быть мужественным и быть всем, что нужно моему отцу.

В понедельник утром я оставил маму лежать рядом с хрупким телом отца и пошел в школу, думая о Мэгги. Ее голос звучал у меня в голове, напоминая, что боль – это то, с чем я должен научиться справляться. Я должен был пережить тот кошмар, в котором нахожусь. Она была ходячим доказательством того, что я могу это сделать.

Увидев ее стоящей у шкафчика рядом с моим, я почувствовал облегчение. Мне нужно было увидеть ее. Мы проговорили всего десять минут, и я уже успел к ней привязаться. Она все поняла. Я и не подозревал, как сильно нуждался в этом. В ком-то, кто может понять меня.

– Доброе утро, – сказал я, остановился рядом с ней и открыл свой шкафчик.

Мэгги взглянула на меня и улыбнулась. И все. Никаких слов. Никакого мягкого, теплого голоса, который успокаивал меня. Только легкая улыбка. К черту это. Я хотел услышать, как она говорит.

– Ты не собираешься со мной разговаривать? – спросил я, все еще наблюдая за ней на случай, если она прошепчет что-то, а я не услышу.

Мэгги снова повернулась к своему шкафчику, достала блокнот, закрыла его и снова посмотрела на меня. На мгновение мне показалось, что она собирается заговорить, но она просто покачала головой и ушла. Оставив меня одного.

Я все выходные был сосредоточен на ее словах и голосе, чтобы победить свои кошмары и встретиться с ними лицом к лицу. И она ведет себя так, будто мы никогда не разговаривали. Как будто она не знает моих секретов. Как будто я ее не знаю.

Чушь.

Я схватил учебники для первого урока, захлопнул шкафчик и направился за ней. Как раз перед тем, как я подошел к ней, кто-то схватил мою руку. Выдернув ее, я повернулся и посмотрел на Брэйди. Он не выглядел веселым.

– Ты что, бегаешь за Мэгги?

Я мог бы солгать, но это было бессмысленно.

– Да, – ответил я.

– И ты туда же, – прорычал он. – Да почему вы не можете оставить ее в покое? Она немая. Она видела такое дерьмо, какого никому не пожелаешь, и она не игрушка для тебя. Так что иди и найди кого-нибудь другого, за кем можно приударить. Моя сестра не для тебя. Доступ закрыт.

Я не мог объяснить ему, что просто хотел поговорить с ней еще раз. Брэйди понятия не имел, что его сестра со мной разговаривала. Больше ни с кем. Она разговаривала только со мной. Но даже если она больше не хочет со мной говорить, я не хочу держаться от нее подальше.

Мэгги заставила меня почувствовать себя сильнее. Она напомнила мне, что я не один в этом мире. Что другие тоже проходили через подобное. Что я могу быть таким, каким нужно моей маме… таким, каким нужно моему отцу.

– Отлично. Что угодно. У меня нет времени на эти разборки, – ответил я, прежде чем пойти в другую сторону.

Внезапно передо мной возникла Рейли.

– Ты не звонил все выходные, – сказала она, выпятив нижнюю губу, и надулась.

Я не звонил Рейли, потому что не хотел, чтобы она отвлекала меня.

– В пятницу вечером ты вела себя так, будто наш разрыв для тебя стал освобождением, – ответил я, протискиваясь мимо нее и направляясь к своему классу.

– Я пыталась заставить тебя ревновать. Ты снова бросил меня, Уэст. Ты никогда не думаешь обо мне. Ты просто снова меня кинул.

Она была права – я не думал о ней. Рейли заслуживала большего. Я не мог быть этим большим. Поначалу она меня привлекала. Рейли была веселой и интересной, и я не думал о лечении моего отца, когда мы были вместе. Но это продолжалось совсем недолго. Вскоре все стало держаться только на сексе. Я использовал ее, чтобы забыться. Я чувствовал себя виноватым из-за этого, но она казалась счастливой. Ей нравилось быть моей девушкой.