не собирается упускать это преимущество. Подкравшись к злоумышленнику ещё на шаг, она занесла меч и, рванувшись вперёд, ударила его рукояткой по затылку. Человек как подкошенный повалился в большой сугроб.

Пейсли наклонилась и перевернула незваного гостя на спину.

– Корбетт?! – Она узнала ученика матери, с которым познакомилась накануне; на нём даже был тот самый жилет в шотландскую клетку. – О боже! – Пейсли поспешно прижалась ухом к груди Корбетта и с облегчением услышала, как бьётся его сердце. Затем, взглянув на нового знакомого, она быстро пробормотала «простите» и поправила очки у него на носу.

Снова пошёл снег, и белые кристалики запутывались в светлых волосах Корбетта.

Тут Пейсли осознала, что, если оставить его на улице, бедняга замёрзнет насмерть, да и она тоже: до сих пор из-за нервного перевозбуждения мороз не чувствовался, но теперь холод взялся за неё всерьёз.

Девочка попыталась открыть дверь чёрного хода, как недавно сделал Корбетт, но та оказалась заперта. Придётся вернуться тем же путём, каким она сюда пришла, а потом открыть дверь и дотащить юношу до кухни.

Пейсли побежала к окну гостиной, размышляя, что в другое время миссис Кин уже стояла бы на кухне и готовила завтрак.

Подоконник находился на уровне её груди, и Пейсли, оттолкнувшись ногой от стены, запрыгнула на него с разбегу и, подтянувшись, с трудом забралась в окно. Она спрыгнула в комнату с довольно громким стуком, а меч с лязгом упал на пол. Подняв его, Пейсли закрыла окно и побежала в кухню.

Отперев заднюю дверь, девочка снова вышла в заснеженный двор и удивлённо огляделась.

Корбетт исчез.

– Ау? – позвала она и пошла по свежим следам – они вели за угол. – Есть здесь кто-нибудь?

Из-за угла вышел Корбетт, прижимая руку к затылку; вид у него был растерянный.

– Кажется, я поскользнулся, – сообщил он и, пошатываясь, подошёл к Пейсли. – Осторожнее, под снегом лёд, – предупредил он. Тут ноги у него подкосились, и Пейсли поспешно обхватила его за талию и закинула руку себе на плечо. От чувства вины она даже покраснела.

– Идёмте в дом.

– Не могу, – пробормотал Корбетт. – У меня важное дело.

Он осовело таращился куда-то вдаль, поверх левого плеча девочки.

– Комета может подождать, мистер Граббинс, – сказала Пейсли и с усилием потащила Корбетта на кухню.

– Дело не в комете, а в вашей матери.

– В моей матери? – переспросила Пейсли, усаживая Корбетта за стол в центре кухни.

– Да. Вы должны кое-что узнать.

Девочка посмотрела ему прямо в глаза и произнесла:

– Ночью к нам приходили люди Двора, я знаю о несчастном случае. Знаю, что путь моей матери закончился. – Она прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Внезапно Корбетт сжал ей запястье.

– Нет-нет, это не так. Профессор жива.

Пейсли стало жаль его: от горя и удара по голове он стал плохо соображать.

– Знаю, кажется, будто её шестерёнки до сих пор вертятся, но…

Корбетт серьёзно поглядел на Пейсли, его взгляд прояснился.

– Нет-нет, вы не понимаете. Профессор не умерла, и я могу это доказать. – Корбетт сунул руку в карман, достал какой-то маленький предмет и вложил в руку девочки.

– Мамины карманные часы! – Пейсли повертела чёрный металлический предмет в руках, потом со щелчком открыла крышку и посмотрела на элегантный циферблат и тонкие движущиеся стрелки. – Откуда часы у вас? Мама никогда с ними не расставалась, папа подарил их.

– Перед тем как начать проводить эксперимент, профессор оставила их в своём рабочем кабинете и велела мне их забрать. Я возвращался в обсерваторию, когда… но это не важно. Важно то, что часы сделаны из ночного серебра.

– Да, я это вижу, мистер Граббинс. – Пейсли решила, что слишком сильно ударила своего нового знакомого по голове.

– И, – добавил Граббинс, – часы всё ещё тёплые.

У Пейсли округлились глаза, и она прижала часы к щеке. Корбетт прав: от металла действительно исходило тепло.

– Мама всегда говорила, что узнала о смерти отца, дотронувшись до его доспехов, сделанных из ночного серебра. Доспехи стали холодными, а значит, отец действительно погиб. Но как такое возможно?

– Все члены моей семьи – кузнецы-алхимики, – сказал Корбетт. – Согласно малоизвестному химическому закону, при выплавке ночного серебра к металлу добавляют кровь человека, для которого изготавливается изделие.

Пейсли захлопала глазами и недоверчиво посмотрела на Корбетта. Она знала, что ночное серебро – загадочный металл, который куют с применением алхимии. Лишь несколько кузниц занимались его изготовлением, и искусство его создания держалось в большой тайне.

– Кровь? – переспросила она, глядя на часы.

– Кровь. Кузнецы-сереброделы называют процесс соединения крови и металла брачным союзом. Однако будучи учёным, ваша мама использовала другой термин: сплетение. Она говорила, что это способ связать атомы в её теле с атомами её машины и металлом часов.

– И поэтому они тёплые?

Корбетт кивнул.

– Ночное серебро выплавили, добавив в металл её кровь, и часы тёплые, потому что… потому что профессор всё ещё жива. Если бы её путь прервался, ночное серебро сделалось бы тусклым, холодным и хрупким, а часы до сих пор крепкие.

Пейсли потёрла их.

– Мама жива, – прошептала она.

Корбетт кивнул.

– Да.

Пейсли смахнула набежавшие слёзы, в её душе вновь зажглась надежда.

– Расскажите мне побольше о ночном серебре и машине, которую сделала мама. Это что-то вроде магнита? Можно ли с помощью часов найти её… как при помощи компаса, который всегда указывает на север? – спросила Пейсли. В голове рождались всё новые и новые идеи.

Корбетт стал расхаживать взад-вперёд по комнате, то и дело поправляя очки и поочерёдно засовывая руки в карманы брюк.

– Это не магнетизм – ночное серебро ничего не притягивает, оно нейтрально, – но у него действительно есть определённая сила. И дело не только в крови, посредством которой ночное серебро привязывается к человеку, – есть ещё кое-что. Этот металл перенимает некоторые навыки своего владельца. – Корбетт помолчал, прошёлся туда-сюда по кухне и повернулся к Пейсли. – Могу я взглянуть на часы?

Девочка подняла их за цепочку и вложила в открытую ладонь Корбетта.

Он повернул изделие к свету.

– Есть некоторые тонкости. – Мальчик расстегнул манжету рубашки и отогнул её, явив браслет из ночного серебра. Он приложил часы к браслету. – Взгляните. На первый взгляд кажется, что эти две вещи сделаны из одинакового металла, но они отличаются друг от друга, как мы с вами.

Пейсли наклонилась ближе и стала внимательно рассматривать чёрные, блестящие поверхности.

– Как по мне, они совершенно одинаковые, – сказала она, хмурясь.

Корбетт подвигал часы и браслет, чтобы на них заиграл свет, и тогда Пейсли уловила небольшую разницу. Часы её матери были глубокого чёрного цвета, а браслет Корбетта оказался немного светлее.

– Вот. – Мальчик передал ей