Тем не менее рядом со мной стояла именно Алико. Стояла прямо, все так же положив руку мне на плечо и чуть подвинувшись вперед, словно загораживая меня собой. Как… как Мастер, отвечающий за свое Оружие.

Аида:

— Почему-то иного даже не ожидалось, — пробормотала я тихо, смотря на захлопнутую перед носом дверь родной квартиры. Вернее, уже давно не родной… но тем не менее прав находиться в ней у меня было явно гораздо больше, чем у ушлого сожителя старшей сестры.

Главное, Васька еще в доме ребенка, а этот уе… нехороший человек уже обжился тут как на своем месте. Ну ничего… телефон участкового у меня в контактах, а наш Семен Аркадьич, старожил и мастодонт, не менял место работы с тех пор, как мы с Анькой разбили стекло в дворницкой, когда запускали ракету «Земля — Плутон». Давным-давно уже от полиции в Питере никто особой помощи не ждет, но я бессовестно воспользуюсь личными связями. Но не сразу, не сразу. Кое-что придется сделать, прежде чем выкидывать узурпатора за шиворот.

— Убирайся отсюда, — тем временем раздалось из-за двери. — Сына я заберу, как кормилицу найду! Ишь чего решила, наследница хренова. Пришла на все готовое, с… — дальше я не стала слушать, отходя.

— Это мы еще посмотрим, гаденыш, — хмыкнула я себе под нос, но скандалить в парадной — не мой стиль. Незачем заранее сообщать врагу о своих планах — это раз, и тратить боевой запал на бесполезные вопли я не люблю — это два. Поэтому я спокойно позвонила в соседнюю дверь.

— Баб Кать, здрасьте, чемодан можно у вас на время оставить?

— Никак Ангелка?! — охнула ссохшаяся от прожитых лет баба Катя, «всехняя бабушка» второй парадной дома номер семь по Грибаналу. Только она меня упорно Ангелкой называла всегда, потому что «блажь дурная — дите Адом назвать!».

Ну, не Адом и даже не Адой, а, допустим, Аидой. Очень у меня мама уважала творчество Верди. И свои армянские корни заодно.

Старшую они назвали Анной в честь папиной бабушки, Анны Семеновны Лихновецкой, а меня, стало быть, в честь маминой. Пра-пра… Во Франции мне эти корни очень пригодились, армянская диаспора традиционно своих не бросает, да и девичья фамилия маман — Вероянц — хорошо переделывается на французский манер — Аида Веро, с ударением на последний слог…

Господи, какие только мысли в голове не пляшут, чтобы заглушить главную боль. Совсем не хотелось вспоминать причину собственного приезда, но...

— Ангелка! Наконец! — тем временем суетилась баба Катя. — Чего чемодан-то, и сама проходи! Проходи, милая… Слава богу, ты приехала. Вот того проходимца теперь и турнешь из квартиры-то! Ты письмо мое получила?

— Нет, баб Кать. Видимо, не успело дойти… в отличие от… плохих известий, — вздохнула я, вспомнив телефонный звонок в ночи, из которого я узнала, что моя старшая сестра, Анна Владимировна Лихновецкая, скончалась вскоре после осложнения от тяжелых родов больше месяца назад. Она провела в больнице достаточно много времени, успела дать сыну имя и поставить в его свидетельстве о рождении прочерк в графе «отец». Видимо, надеялась все же выжить, если даже не написала мне и не позвонила. Анька всегда была такой - до последнего пыталась выбраться из любой беды сама.

Василий Владимирович (по нашему папе отчество записала) Лихновецкий жил в доме ребенка уже пятый месяц. А в нашей с Анькой квартире, доставшейся от родителей, поселился тот самый чертов «прочерк», уверенный в том, что родни у его недавно умершей гражданской жены больше нет.

Сюрпрайз тебе, зараза.

И хотя на первый взгляд закон должен быть на моей стороне… это Россия, детка. Да и я хороша, придумала тоже — заявиться квартиру проверить. Теперь этот мудак вполне может додуматься провести тест на определение отцовства, и ему ничего не стоит забрать ребенка себе. А с ребенком и все немаленькое наследство, включая родительскую квартиру. Точнее, половину наследства.

Да плевать бы на имущество, если честно. Ну, то есть не плевать, конечно, просто в войну я бы точно вступать не стала — себе дороже выйдет. В смысле, если свести к грубым подсчетам, те деньги, которые я не заработаю за время боевых действий, сами по себе потянут примерно на ту же сумму. Но!

Два больших, буквально огромных, «но». Это квартира моих папы и мамы. Там живет их память. И память бабушек-дедушек тоже.

И даже не это главное. Васька. Анюткин сын. Маленький кутенок, никому, кроме меня, по сути не нужный. Папаня его до моего приезда явно не планировал обременять себя уходом за младенцем. За все эти месяцы он даже не заходил посмотреть на него в доме малютки.

Не знаю уж, какую аферу этот поганец задумал, но ему явно нужны только деньги и квартира, а ребенок ни разу ни в одно место не уперся. А еще — сестра моя не зря не вписала его в свидетельство о рождении. Пусть хоть и в последний момент, но мозги у нее очнулись от гормонов и прочего сумасшествия. Конечно, всех подробностей я не знаю — с тех пор, как она связалась с наглым альфонсом, а я по наивности сразу попыталась раскрыть ей на это глаза, сестра оборвала общение. Эх… что б мне, дуре, тогда поделикатнее вкрутить, подловить гада на чем-нибудь горячем… но я все равно не уверена, что помогло бы.

Ладно. Чемодан оставим бабе Кате, на постой тоже здесь приземлимся — мне нужны союзники, а соседка всерьез обидится, если я уйду в забронированный отель. И вперед, в органы опеки и попечительства. Пока этот козел не опомнился, надо успеть оформить все документы и забрать пацана.

Знать бы еще, что я дальше с ним делать буду… Хотя... Найму няню на первое время, а там разберемся.

***

— Какой еще муж? Зачем? — недоуменно переспросила я, осматривая работницу районной опеки.

— Аида Владимировна, я вам как своей, неофициально. — Слегка полноватая дама за стойкой окинула меня оценивающим взглядом. — Лучше бы вам быть замужем к тому моменту, как в суд поступят документы на усыновление. Да, вы родная сестра покойной матери малыша, но у нас есть информация, что ее сожитель буквально на днях зарегистрировал брак с еще одной женщиной, и если он будет биться до конца, то этот конец может быть… разным. Все же полная семья — это приоритет, — тактично закончила женщина. — А вы одинокая, детей нет, опыта нет. Еще и второе гражданство… ну вы понимаете.

— Понимаю, — сквозь сжатые зубы выдавила я. — Большое спасибо за предупреждение. Я решу эту проблему.

— И возьмите хорошего адвоката, мой вам совет.

— Само собой. Спасибо еще раз. До свидания.

Уф-ф-ф… Первый шаг сделан, и наплевать, что мостик через пропасть шаткий, веревочный. Я справлюсь.

Жаль только, что все мои профессиональные адвокаты остались там, в Париже. Да даже если б я потащила их за собой, вряд ли от них была бы какая-то польза в «честном и справедливом» российском суде. Надо искать местного.

А еще надо искать супруга. И если адвоката по знакомым я быстро изыщу, то где в Питере и окрестностях вот так буквально за три дня найти порядочного мужа, я понятия не имею.