Кизия опоздала на десять минут, и, когда она прибыла, в залеуже толпились дамы. Две горничные в хрустящей от крахмала черной форменнойодежде подавали чай с сандвичами и лимонад на длинном серебряном подносе.Дворецкий бесшумно принимал заказы на спиртное — он пользовался большейпопулярностью, чем тот, что предлагал еще один длинный серебряный поднос — счаем.

На кушетках и пуфиках в стиле Людовика XV («Представляешь,дорогая, восемь — у Кристи! И все в один день! Знаешь, это из поместья Ричли,там есть такая надпись!») торжественно, будто на королевских тронах, сиделипожилые матроны из комитета, позвякивающие золотыми браслетами и увешанныежемчугами: «пристойные» костюмы и «потрясающие» шляпы — целая выставка моделейот Баленсиага и Шанель. Они пристально смотрели на женщин помоложе, готовыеразразиться потоком критических замечаний.

Зал был двухэтажный, камин — французский, мрамор эпохиЛюдовика XVI — «сказочный», а люстра «ужасная» — свадебный подарок матушкиЭлизабет. Столики розового дерева, инкрустированный письменный стол, сундучок сукрашениями из золоченой бронзы — все это напоминало обстановку у Сотбинакануне аукциона.

«Девочкам» было дозволено полчасика расслабиться, перед темкак приступить к делу, и наконец из глубины комнаты их призвали к вниманию. Веласобрание Кертни Сен-Джеймс.

— Леди, добро пожаловать домой после летних каникул!Как вы все великолепно выглядите! — Сама она — в элегантном костюме изсинего шелка: в меру облегает бедра и подчеркивает грудь. На лацкане крупнаясапфировая брошь, жемчуга, разумеется, тоже на месте, шляпа — в ансамбле скостюмом, а в пальцы рук, простертых в приветственном жесте к «девочкам»,намертво впились несколько колец. — Пора заняться организацией нашегочудесного, нашего замечательного праздника. Он состоится в «Плазе» в этом году.

Вот сюрприз! Настоящий сюрприз! Так это будет «Плаза», а не«У Пьера». Какая невероятная, волнующая неожиданность!

Женщины перекинулись парой слов, и дворецкий с подносомначал обходить собрание. Тиффани оказалась одной из первых на его пути.Приветливо улыбаясь друзьям, она, кажется, не совсем твердо держалась на ногах.Кизия отвела от нее глаза и окинула взглядом всю компанию. Все они здесь —знакомые лица, одна или две новенькие, но отнюдь не незнакомки. Вошли в этоткомитет вдобавок к десятку тех, в которых уже состоят. Ни одного постороннего,все из их круга. Нельзя же позволить кому попало заниматься подготовкой бала впользу больных артритом! «Дорогая, вы ведь помните, кем была ее мать, правда?»В прошлом году Типпи Уолгрин попыталась ввести в эту компанию одну из своихстранных подружек. «Но ведь все знают, что ее мать — наполовину еврейка! Типпи,девушке наверняка будет неловко в нашем обществе!»

Собрание потекло обычным чередом. Распределялись поручения.Устанавливался график будущих собраний — дважды в неделю на протяжении долгихсеми месяцев. Это обеспечит женщинам смысл жизни и хороший предлог выпить — покрайней мере четыре мартини за вечер, если, конечно, им удастся поймать взгляддворецкого. Он будет так же бесшумно обходить присутствующих, а поднос слимонадом останется почти нетронутым.

Как обычно, Кизии досталась роль старшей в молодежномкомитете. Пока она в городе, это пойдет на пользу ее колонке. Все, чтопотребуется, — это проследить, чтобы все дебютантки из соответствующихсемей попали на бал, и доверить наиболее достойным из них лизать марки. Честь,которая приведет в восторг их матушек. «Бал в пользу больных артритом, Пегги?Как модно!» Модно… модно… модно…

Собрание кончилось в пять, и по крайней мере половина женщинуже была прилично навеселе — впрочем, не до такой степени, чтобы, добравшисьдомой, как обычно, не заявить мужу: «Ты ведь знаешь Элизабет… Она буквальновливает все это в тебя». А Тиффани скажет Биллу, что собрание было«божественным». Если тот вернется сегодня домой. До Кизии дошли чрезвычайнонеприятные слухи о Тиффани.

Все эти голоса вызвали у нее воспоминания о днях давноушедших, но навсегда оставшихся в памяти. Упреки, доносящиеся из-за закрытыхдверей, предостережения и звуки, означавшие, что кто-то мучается ужаснойрвотой… Ее мать. Как и Тиффани. Поэтому сейчас Кизии невыносимо смотреть наприятельницу. Все эти «божественности» и глупые шутки не могли скрытьпостоянную боль в глазах, а отсутствующий, туманный взгляд ясно показывал, чтоона не вполне соображает, где и зачем находится.

Кизия нервно посмотрела на часы. Уже почти полшестого, и онарешила не тратить время на переодевание. Костюм от Шанель Марк переживет. Аможет, поглощенный своим мольбертом, и вовсе не заметит. В это время почтиневозможно поймать такси. Кизия расстроено оглянулась по сторонам. Ни однойсвободной машины.

— Тебя подвезти? — спросил кто-то за ее спиной, иКизия с удивлением оглянулась. Это оказалась Тиффани рядом с элегантнымтемно-голубым «бентли». За рулем — шофер в ливрее. Машина, как знала Кизия,принадлежит матери Билла.

— Матушка Бенджамин одолжила мне машину, —произнесла Тиффани виноватым голосом. При ярком дневном свете, вдали от миравечеров и от спасительного полумрака Кизия заметила, что ее подруга сильнопостарела. Вокруг глаз пролегли морщины, кожа стала вялой. В школе она былаочень хорошенькой, да и сейчас еще оставалась такой, но, видимо, ненадолго…Кизия снова вспомнила о матери и едва смогла выдержать взгляд Тиффани.

— Спасибо, милая, но не стоит делать крюк.

— Черт… но ведь ты живешь не очень далеко,правда? — Она улыбнулась усталой улыбкой и сразу помолодела. Будтоутомилась, слишком долго находясь в обществе взрослых, и сейчас хочет домой.Она выпила как раз столько, чтобы это не сказалось на памяти. Кизия уже непервый год не меняла жилья.

— Нет, Тиффи, я живу недалеко, только мне не домой.

— Ну и пусть. — Она казалась такой одинокой инуждающейся в друге. Кизия не смогла отказать. К горлу подступили слезы.

— Хорошо, спасибо. — Она улыбнулась и пошла к машине,заставляя себя думать о чем-нибудь постороннем. Бога ради, не может же онаразрыдаться прямо тут, перед этой несчастной. Разрыдаться — из-за чего? Из-заматери, умершей двадцать лет назад… или из-за Тиффани, которая уже тоженаполовину мертва? Кизия приказала себе отвлечься от этих мыслей и села назаднее сиденье. Бар был уже открыт. У «матушки Бенджамин» приличный запасспиртного.

— Харли, у нас опять кончилось виски.

— Да, мадам, — ответил шофер невыразительнымголосом, и Тиффани обернулась к Кизии.

— Хочешь выпить?

Кизия покачала головой.

— Почему бы не подождать до дома?

Тиффани кивнула, держа стакан в руке и глядя в окно. Онапыталась вспомнить, вернется ли Билл к ужину. Кажется, он на три дня собиралсяв Лондон, но это могло быть и на прошлой неделе… или на следующей.

— Кизия?

— Да? — Кизия сидела натянутая как струна, в товремя как…