— Да, сержант, — промолвил Пятый.

— Ясно, — добавил Атин. — Но в какой-то момент мы должны будем признать его мертвым.

— Без тела — когда Джеонозис замерзнет, — отвечал Девятый, все еще злясь и сам не зная почему. — Пока же мы будем из кожи лезть, чтобы его отыскать — при условии, что это не сорвет операцию. Ну-ка, попробуем привязать этот груз к каким-нибудь палкам, что ли. Если не придумаем, как его транспортировать, не сможем прошагать в темпе и десятка-двух километров.

На всякий случай Девятый включил дальнюю связь на прием. Слушать не вредно. Если Дарман жив, он его не покинет.

* * *

Вчера этой поляны не было.

Следуя за Бирханом, Этейн перебралась через поваленные саженцы кувары и оказалась в кругу паленой соломы. Пахло дымом и горелым барком.

Фермер так и сыпал проклятиями. Этейн не слишком-то понимала по-киилурски, но распознать ругательства было нетрудно.

— Это снова твои, — заявил Бирхан. Он смотрел на поле, заслонив ладонью глаза от лучей солнца, пробивавшихся из-за горизонта. При дневном свете стал виден масштаб ущерба, нанесенного ночным взрывом. — Ну и что мне теперь делать? Что будет с моим контрактом?

Вопрос был риторический. Неймодианцы не делали скидок на разнообразные стихийные бедствия, постоянно угрожавшие хрупкой экономике сельских общин. Но эта катастрофа не была стихийным бедствием.

Опустошенная территория простиралась метров на пятьсот, а кратер в ее центре имел в ширину двенадцать метров, если не все пятнадцать. Какова его глубина, Этейн не знала, но на краю ямы стояли трандошанин и убезиец с бластерами в руках и глядели вниз, будто что-то высматривая в земле. На них с Бирханом они не обратили ни малейшего внимания. Должно быть, Этейн выглядела достаточно худой и неряшливой, достаточно неухоженной, чтобы сойти за деревенскую девчонку.

Пожалуй, было поздно пытаться их убедить, что кратер оставлен метеоритом. Но в данный момент Этейн знала не больше других.

— С чего ты взял, что это мои? — спросила она.

— Это очевидно, — кисло отозвался фермер. — Я повидал немало всяких спидеров, грузовиков и опрыскивателей, которые падали и разбивались. Они не оставляли после себя кратеров. Разваливались и горели — это да, но не разносили пол-округи. Это нездешний. Это… солдаты. — Он пнул сапогом обугленные и почерневшие стебли. — Вы что, не можете воевать на какой-нибудь другой планете? Мало у меня проблем, что ли?

Этейн подумала: уж не собирается ли он сдать ее бандитам Хокана за пару кредитов, чтобы компенсировать потерю драгоценного барка? Ему и так приходилось кормить лишний рот — а теперь деньги, на которые он рассчитывал, сгорели в огне вместе с изрядной долей посевов. Пришло время подыскать себе другое пристанище и придумать другой план, как передать информацию.

В то время как девушка разглядывала обожженную землю, убезиец и трандошанин вдруг выпрямились и трусцой побежали к грунтовой дороге, проходившей мимо поля. Убезиец прижимал ладонь к шлему, как будто прислушиваясь к чему-то: скорее всего, к комлинку. Что там случилось, неизвестно, но вызов явно был спешный, раз им пришлось сорваться с места в таком темпе. Это также подтверждало, что разбился вовсе не очередной из шаддовских опрыскивателей, которые действительно частенько падали.

Этейн выждала немного, затем подошла к яме и заглянула вниз: ей было интересно, что так захватило громил.

Взрыв был чудовищный. Почерневшие стенки кратера были гладкими как стекло, и повсюду валялись обломки. Для маленькой машины зона поражения действительно выглядела огромной.

Этейн оставила Бирхана и двинулась вдоль края, разглядывая землю подобно громилам Хокана. Она сама не знала, чего ищет. И увидела, уже почти дойдя до куварового сада.

В лучах утреннего солнца блеснул погнутый край какой-то металлической штуковины, которую силой взрыва вогнало глубоко в грунт. С самым безмятежным видом Этейн присела и стала пальцами счищать землю. Она рыла несколько минут, прежде чем узнала обломок по форме, и еще столько же понадобилось, чтобы понять, почему расцветка выглядит столь знакомо. Обломок был сильно искорежен — металл застыл в том виде, в каком исполинская сила оторвала его напрочь, — но девушка твердо знала, что уже видела такую деталь целой.

Это была пластина обшивки дроида-астромеха серии R5 — пластина с республиканской маркировкой.

«Они придут».

Кем бы они ни были, Этейн надеялась, что они живы.

* * *

Дарман знал, что передвигаться в дневное время рискованно, и тот факт, что правая нога взрывалась болью каждый раз, когда он становился на нее, лишь усугублял его положение.

Два мучительных часа он копал неглубокую яму среди зарослей метрах в ста от так называемой дороги. Камни и корни сильно мешали. Как и синяки, которые остались от ударов о верхушки деревьев во время приземления. Но теперь он наконец окопался и лежал на животе, прикрытый слоем веток и листьев. Наблюдал за дорогой — то в прицел винтовки, то через панель макробинокля, опущенную на визор.

По крайней мере, маленькие животные, которые бегали по нему всю ночь, исчезли. Дарман давно отчаялся их отогнать. Зверьки довольно долго исследовали его доспехи, а потом ушли и наблюдали на расстоянии. Но наступил день, и блестящие глаза уже не следили за ним из кустарника.

Кроме того, своего местоположения Дарман тоже не знал. Он не мог воспользоваться спутниковой системой позиционирования, не выдав себя. Чтобы как-то сопоставить окружающую местность с голокартой, надо было выйти на разведку.

Он знал, что смотрит на север: дуга из камешков вокруг тонкой палки, воткнутой в землю, помогла проследить движение солнца и нарисовать линию «восток-запад». Если планшет правильно рассчитал скорость и расстояние, Дарман находился в сорока-пятидесяти километрах к северо-востоку от первой ТВ. О том, чтобы вовремя преодолеть такую дистанцию, нечего было и думать, тем более с такой ногой и с дополнительным грузом. Если волочить контейнер по земле, он будет оставлять за собой четкую колею, будто приглашая: «Следуйте за мной».

Дарман перевернулся на спину, снял с ноги пластину и расстегнул нательник на уровне колена. Похоже, порвал мышцу или сухожилие над самим суставом. Он снова полил бактой импровизированную повязку, застегнул костюм, вернул на место пластину и занял прежнюю позу.

Пора уже было что-нибудь съесть, но Дарман решил, что с этим можно повременить.

Он посмотрел на дорогу в перекрестье электронного прицела. Когда он впервые надел шлем и увидел мерцающий дисплей, проносящийся перед глазами поток символов ошарашил и дезориентировал его. С прицелом все выглядело еще хаотичнее. Огни, огни, огни: все равно что ночью смотреть в окно типокской столовой, когда повсюду вокруг светильники и отражающие поверхности — так много отблесков, отвлекающих внимание, что просто не можешь сосредоточиться на том, что находится за ветроустойчивым стеклом.