Почему она должна делать меньше для своего племянника, который ничуть не хуже ее племянницы?

— Я помогу тебе, — сказала Майя, убеждая себя, что все будет хорошо. Ей просто надо постараться не слишком сильно привязываться к своему племяннику, потому что рано или поздно с ним придется расстаться.

И еще ей надо контролировать всплески влечения к дядюшке Маттио, чтобы не сделать какую-нибудь глупость.

Итак, она улетает с мужчиной, которого едва знает, в Италию, где быстро выяснится, что у нее почти нет навыков ухода за детьми.

Майя пыталась избавиться от ощущения, что отправилась в полет под ложным предлогом, поскольку персонал Самуэле исполнял все ее желания, связанные с ребенком.

Маттио не доставлял никаких проблем, если не считать периода, когда он расхныкался, и одна сочувствующая бортпроводница сказала, что у малыша, вероятно, режутся зубки.

— Посмотрите, какие у него горячие щечки. Мы не спали неделю, когда у нашего старшего резались зубки, — говорила она, принеся бутылочку со смесью.

Позже Майя расхаживала по самолету с Маттио на руках, а Самуэле нисколько не жаловался на шум. Дело в том, что он почти весь полет просидел в отдельной каюте, где, по предположению Майи, работал, и появился только перед приземлением. Он спросил, как она себя чувствует и удалось ли ей поспать.

Неужели она так плохо выглядела?

— У него режутся зубки, — сухо сказала она, кивнув на ребенка, который только что задремал.

— Ой.

Майе очень нравилось смотреть, как смягчается его взгляд, что, вероятно, случалось раз в десятилетие.

Сойдя с трапа, они сели в роскошный внедорожник. Самуэле вел себя расслабленно со всеми своими сотрудниками, и они чувствовали себя непринужденно рядом с ним.

— Интересно, удастся ли мне увидеть Флоренцию? — сказала Майя. — Я ни разу не была здесь, но понимаю, что тут очень красиво.

— Я устрою тебе экскурсию, но в другой раз.

Во время поездки, едва они выехали за пределы города, Майя уснула. Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Ее голова лежала на мягком подголовнике, ее накрыли легким одеялом. Самуэле в машине не было.

Она потерла глаза и огляделась. Автомобиль стоял на обочине узкой пустой дороги, где росли редкие деревья, за которыми открывался самый невероятный панорамный вид, который она когда-либо видела.

Майя быстро посмотрела на мирно спящего ребенка на заднем сиденье, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Ей в нос ударил резкий аромат сосны и дикого тимьяна. Она подошла к Самуэле, чья рослая фигура темнела на фоне лазурно-голубого неба.

— Извини, я заснула. О, как здесь красиво. — Она вздохнула, пристально глядя на открывшиеся перед ними виды. Лиловые холмы и поля вдали казались разноцветным лоскутным одеялом. Золотая пшеница и зеленые луга, на которых паслись животные. Отдельные участки были обозначены рядами статных сосен и усеяны скульптурными кипарисами, а блестящие потоки воды, похожие на ленты, спускались по покатым холмам, покрытым аккуратными виноградниками.

Майя долго молчала, потом произнесла:

— Это божественная красота.

Самуэле посмотрел на нее так, что она задрожала.

— Наверное, я сказала глупость.

— Нисколько. Некоторым потребовалась целая жизнь, чтобы понять это. А кое-кто никогда этого не увидит, — прибавил он и задумчиво перевел взгляд на красивую панораму.

— Когда мы доберемся до твоего дома?

— Мы уже дома. — Он широко раскинул руки, чтобы охватить землю перед ними. — Мы въехали в поместье двадцать минут назад, а в деревню минут пять назад. Ты увидишь дом, как только будем на другой стороне рощицы.

— Я понятия не имела, что поместье такое огромное, — призналась Майя, внося серьезные коррективы в свои предубеждения о наследии Агости. — У вас целая деревня?

— Моя семья годами заботилась об этой земле, а земля заботилась о нас и о многих других. До недавнего времени.

— А что случилось? — осторожно спросила она, задаваясь вопросом, не намекает ли он на смерть своего брата.

— Мой отец разделил поместье, а остальное продал, чтобы его жена летала на частных самолетах и играла в азартные игры, — мрачно произнес Самуэле. — После смерти моего отца она попала в реабилитационную клинику, где познакомилась со своим новым мужем. По иронии судьбы он владеет казино в отелях.

— Она не твоя мать?

— Моя мать умерла. Второй женой отца была мать Криштиано. Я помню, что она обожала его в детстве, но, как только он вырос, начала обращаться с ним как с немодной сумочкой.

Успокаивающий эффект от красоты земли, которую Самуэле так любил, испарился, и он сосредоточился на разрушительном чувстве, названном его отцом любовью. Даже в конце жизни, зная, что его жена, которую боготворил, заводит роман за романом, он все равно защищал ее перед своим старшим сыном. А потом, к отчаянию Самуэле, точно такая же участь постигла и Криштиано.

— Она не считала, что у нее проблемы с азартными играми, как и мой отец. Он пожертвовал всем ради безумного эгоизма под названием «любовь». — Самуэле говорил спокойно, хотя чеканил каждое слово.

— Но земля теперь твоя?

— Я начал выкупать ее анонимно, как только смог себе это позволить, и почти вернул поместье в прежние границы. — Он еще надеялся разыскать несколько потерянных классических скульптур из коллекции Агости.

— Ого! Ты вложил кучу денег. — Она покраснела, когда он посмотрел на нее. — Извини, я не хотела совать нос не в свои дела.

— Да, покупки были недешевыми, дорогая. — К ее облегчению, он выглядел удивленным, а не обиженным. — Я банкир-инвестор и специализируюсь на привлечении капитала, а в финансовой сфере очень хорошо платят. — Он не увлекался финансами, а сознательно работал в этой сфере ради дохода, а не удовлетворения от работы.

Самуэле вдохнул сладкий чистый воздух, осматривая горизонт. Майе казалось, что он впитывает преемственность поколений.

— Значит, поместье — это хобби?

Он продолжал смотреть вдаль.

— Нет, финансы — мое хобби. Поместье — моя жизнь. — Он повернулся к ней лицом. — Поехали?

С виноватым видом она пошла к внедорожнику.

— Извини, что уснула в дороге.

— Не извиняйся. Я считаю идеальной женщину, которая молчит, пока я за рулем.

Майя тихо фыркнула от смеха:

— Ты брал уроки сексистского шовинизма?

Он сверкнул белозубой улыбкой:

— Нет, я самоучка.

Они подошли к внедорожнику в тени кипариса.

— Твоя мать наверняка гордится тобой, — тихо сказала Майя и поднялась на цыпочки, чтобы посмотреть в заднее окно, которое она приоткрыла, прежде чем выйти из машины. Маттио спал.