Обернувшись, чтобы посмотреть на себя сзади, она нахмурилась и задалась вопросом, зачем так нарядилась.

Несмотря ни на что, она так и не избавилась от неуверенности, хотя больше не считала себя человеком второго сорта. В подростковом возрасте она буквально чувствовала себя ничтожеством, и все благодаря злобному Эдварду. Когда Майя стала надевать одежду ярких оттенков, она поняла, что оправилась от его оскорблений.

Но сегодня смущалась излишней откровенности своего платья. Чтобы решить эту проблему, она распустила волосы, и те прикрыли ее обнаженные лопатки. Глубоко вздохнув, Майя улыбнулась. Сильнее всего ее беспокоило то, что она окажется в центре внимания. К счастью, это не будет свидание за ужином с Самуэле!

Открыв дверь, она увидела девушку в белой блузке и темных брюках. Майя продолжала улыбаться, когда девушка удивленно округлила глаза, оглядывая ее с головы до ног.

— Здравствуйте! — сказала Майя.

Девушка покраснела:

— Меня зовут Роза, я пришла, чтобы побыть с малышом.

— Конечно. — Майя шагнула в сторону, пропуская девушку в комнату. — Он спит. — Помолчав, она прибавила: — Вы справитесь?

Казалось, Роза правильно истолковала нерешительность Майи передать ей заботу о ребенке.

— После школы я год работала в детском саду. В следующем месяце я пойду на специальные курсы при университете. У нас в семье семеро детей, и я самая старшая.

— Отлично. Но я оставила записки на случай, если он проснется. — Она отдала Розе листы с заметками.

— Спасибо. Я могу попросить кого-нибудь проводить вас в столовую.

Это предложение Майя обязательно оценила бы, если бы в последние десять секунд не решила вообще не спускаться в столовую.

— Не надо. Вы можете принести мне бутерброд?

Девушка выглядела растерянной.

— Я немного устала и не слишком проголодалась, поэтому я перекушу в своей комнате, если можно. Спасибо.

Девушка кивнула в знак согласия, тщательно скрывая тот факт, что считает Майю сумасшедшей, и попятилась из комнаты. Когда дверь закрылась, Майя немного расслабилась и убедила себя, что полностью довольна своим выбором.

Ей было важно поверить, что это решение никак не связано с ее желанием спасовать перед трудностью. Однажды она пообещала себе, что никогда не сломается и восстановит уверенность в себе по частицам после того, как коварный отчим разрушил ее.

Она твердила себе, что полностью примирилась со своим прошлым, но вопросы Самуэле о ее деловых планах спровоцировали эмоции, которые она бессознательно избегала. Она не сожалела о том, что отказалась от предложений Беатрис и Данте о помощи, но у нее были альтернативные решения. На новые стартапы выдавали бизнес-кредиты. Она изучила эту возможность, но в последний момент отказалась от нее, убеждая себя в том, что не хочет начинать бизнес с долгов. Но теперь понимала: она просто боялась. Майя по-прежнему помнила, как отчим говорил ей, что она безнадежна и бесполезна.

Причина не в гордости и не в практичности, а в страхе, который она умело скрывает.

Что касается сегодняшнего вечера… Майя очень не хотела расставаться с Маттио, и это чувство застало ее врасплох. Но не использовала ли она его как предлог, чтобы не проводить следующие пару часов с Самуэле?

Хотя ее не в чем винить. Общение с ним очень утомительно, потому что она постоянно начеку. Она не совсем понимала, от чего защищается, но знала, что это необходимо.

Время от времени набирается смелости, но сегодня не тот случай. Несмотря на то что теперь, приняв решение, она немного успокоилась, ее челюсть ныла, хотя она разжала зубы, а в голове по-прежнему слышался слабый гул из-за паники.

Наверное, Самуэле обрадуется, когда она не придет на ужин. Остается надеяться, что Роза принесет ей много бутербродов, потому что на самом деле она ужасно проголодалась.

Майя не знала, как долго простояла, погруженная в размышления, но, когда раздался вежливый стук в дверь, она еще не успела разуться. Широко распахнув дверь и приготовившись взять поднос, она опешила и перестала улыбаться. В ее комнату вкатили тележку с едой, а следом за первым официантом быстро появился второй.

— Как мило, — сказала Майя, отступая назад, чтобы пропустить мужчин в комнату. Лучше не спорить, потому что она умирает от голода.

Потянувшись закрыть дверь за официантами, у которых были заняты руки, она снова попятилась, потому что дверь распахнулась шире и вошел Самуэле. Ее сердце замерло.

На нем были облегающие черные джинсы и светло-голубая льняная рубашка. При виде его Майя приложила все силы, чтобы не вскрикнуть от восторга.

Самуэле остановился, заметив Майю, а потом небрежно заговорил с официантами. Он тянул время, чтобы доказать себе, что сумеет противостоять ее красоте. Его влекло к ней, но он по старой привычке все-таки совладал с собой.

Майя проиграла этот раунд. Застигнутая врасплох внезапным поворотом событий, она потеряла дар речи. Дверь все еще была открыта, и она задалась шутливым вопросом, не поздно ли ей сейчас сбежать куда-нибудь.

Она строго приказала себе образумиться. Ведь она постоянно говорит, что не боится своих страхов. Однако ее боевой настрой быстро пропал, когда она поняла, что не хочет знать, чего боится.

Она посмотрела на невероятно красивого Самуэле. Он улыбался в ответ на что-то, сказанное официантом, а через мгновение ответил, и на этот раз рассмеялись оба. Неформальность общения Самуэле, которую она заметила с тех пор, как они приехали, продолжала удивлять ее. Раньше она думала, что он будет сдержанным и авторитарным хозяином, требующим уважения.

Но Самуэле не надо никому ничего доказывать, не так ли?

К нему относятся с уважением, поэтому он не требует почтения. Наблюдая за его общением с официантами, она вспомнила, как ее отчим злился, если к нему обращались, не используя его полное академическое звание.

Она не забыла, как съежилась от смущения, когда он потребовал от своего собеседника, чтобы его называли профессором Эдвардом Тайлером.

Пока она размышляла, маленький столик у окна застелили белоснежной скатертью и поставили на стол хрустальные бокалы и положили серебряные столовые приборы.

Но Майя почти не обращала внимания на хрусталь и серебро. Она думала только о том, что столик накрыт для двоих. Прижав руку к горлу, она почувствовала учащенное сердцебиение и задалась вопросом, не началась ли у нее паника.

Самуэле повернулся к ней лицом, когда официанты ушли:

— Я сказал им, что мы сами себя обслужим.

— Это все… — Она откашлялась, когда он потянулся за бутылкой в ведерке со льдом. Ловко откупорив бутылку, он вопросительно поднял бровь, и Майя быстро и притворно-спокойно прибавила: — Очень мило с твоей стороны, но ты не обязан это делать. — Она очень старалась говорить хладнокровно, но у нее не получилось. — Мне хватило бы бутерброда. — Она взглянула на Самуэле, стараясь не смотреть в глаза.