– Вот эта кнопочка – чтобы принять предложение обменяться, а вторая кнопочка – ты ее крутишь, и цифры на экране меняются. Установил первую цифру – нажимаешь, и так для всех цифр. Когда введешь логин – нажми на первую кнопку.

– Логин – это код?

– Нет. Логин – это имя того, с кем ты хочешь обменяться. У каждого есть код, который он помнит наизусть, этот код – личный и принадлежит только ему, а есть еще логин, который он сообщает окружающим, чтобы они могли поменяться с ним. Твой логин записан там же, на листке. Сейчас это DanArbel56, но, если захочешь, ты сможешь его изменить. Хочешь – назовись суперменом! Если логин «супермен» еще не занят, конечно.

Быть суперменом я не хотел. Все хотят быть суперменом. Интересно, кто успел забить это имя первым. И доволен ли он им сейчас.

– Готов? – спросил он.

– Попробовать? Сейчас?

– Да. Давай проверим, все ли работает. А ты поймешь, каково это.

Я пожал плечами.

– Хаим, давай позвоним нашему Дани. – Сотрудник посмотрел на того, кто сидел в углу.

Тот, чернявый, поднял руку, потрогал свой браслет – и кивнул.

Мой браслет тихонько засвистел.

– Это значит, что кто-то звонит тебе и предлагает обменяться, – сказал рыжий. – Ты можешь настроить свой браслет так, чтобы он автоматически принимал предложения от определенных людей, когда они тебе звонят, и даже чтобы он автоматически принимал все предложения, но мы это не рекомендуем. Лучше, если ты сможешь посмотреть, кто тебе звонит, и решить, хочешь ли ты с ним обмениваться.

На экранчике моего браслета появилась бегущая строка с буквами: haimistheking2[9]. Мне было интересно, кто был первым haimistheking и почему Хаим, который сидит здесь, согласился быть вторым, а не выбрал другой логин.

– Готов? Тогда нажми на кнопку.

Я нажал.

И поднял взгляд на Хаима, чтобы посмотреть, что происходит с ним, и, пока поднимал голову, понял, что, по идее, я не должен быть в теле, которое может смотреть на Хаима. Хаим просто смотрел перед собой, а когда понял, что он продолжает видеть все то же самое, вдруг удивленно вскинул голову и посмотрел на меня.

Рыжий спросил:

– Ты нажал?

И тут браслет вдруг издал протяжный звук, похожий на шипение змеи. А потом мне стало обжигать кожу.

Я вскрикнул от боли и увидел, что мой браслет вдруг загорелся, чуть не взорвался у меня на руке. Инстинктивно, не задумываясь, я стал широко размахивать рукой, как человек, который вдруг понял, что угодил рукой в осиное гнездо.

Браслет развалился на части и упал с моего запястья на пол. Шипение продолжалось, огонь уже пожирал черный ремешок. Несколько секунд спустя на полу осталась только кучка пепла.

Рыжий вытаращил глаза, посмотрел на пол, потом на меня, на Хаима и снова на меня. Улыбаться не стал.

– Ты что-нибудь почувствовал? – спросил он коллегу.

Коротышка отрицательно помахал головой.

– Ты в порядке? – спросил он меня.

Я посмотрел на запястье. Кожа покраснела.

– Я немного обжегся, – сказал я.

Он выпрямился, наклонил голову. Помолчал.

– Это… – сказал он. – Этого не должно было произойти.

Он сложил ладони, как монах во время молитвы, посмотрел на меня и произнес:

– Наверное, браслет был неисправный. Давай попробуем другой, ладно? Хочешь пластырь? Или может, промыть руку?

Жжение почти прошло. Где тут кран, я не знал, а идти одному искать его не хотелось.

– Нет, со мной все хорошо. Попробуем другой браслет.

Второй браслет тоже быстро запрограммировали.

– Давай попробуем так: на этот раз ты позвонишь Хаиму, хорошо? – сказал рыжий и, не дождавшись от меня ответа, начал вращать правую кнопку – набирать номер. Через минуту протянул мне браслет.

– Надень его и нажми на кнопку, как раньше.

Я застегнул браслет на запястье. По экрану уже бежала строка: haimistheking2. Я нажал на кнопку – и браслет мужика, который сидел в углу, стал издавать какие-то звуки. Когда вырасту, я узнаю, что это упрощенная версия припева к одной из песен Синатры.

Хаим посмотрел на меня, вытянул руку и нажал копку на своем браслете.

Синатра замолчал.

Мне стало жечь руку.

Ядовитое шипение.

Пламя.

Я стряхнул браслет.

Кучка пепла.

Рыжий отчаянно вздохнул.

– Подожди-ка, – сказал он, обошел свой стол и вышел из комнаты.

Дверь за ним захлопнулась, и комната погрузилась во мрак. Хаим-из-зе-кинг-2 медленно встал с места и нагнулся над кучками пепла. Протянул руку и попробовал пепел на ощупь. Потом, к моему удивлению, вытянул язык и лизнул кончик пальца.

– Такое дело, огромный гешефт, а в конце выясняется, что с тобой это не работает, во дела! – сказал он и вернулся на свое место.

Я закусил губу.

– Такого я никогда не видел, – продолжил он. – Здесь я работаю уже пять лет и не видел еще ни одного человека, который не может обмениваться. Иногда я сижу там, за столом. Но лучше тут, лучше быть тем, с кем люди тренируются обмениваться. Я хочу поставить в обменах рекорд: все-таки уже пять лет. Знаешь, с каким количеством людей я обменялся за это время?

Он посмотрел на меня, и я понял, что моя роль в этом диалоге – второстепенная.

– С каким?

– Пятьдесят тысяч четыреста восемьдесят два, – ответил он с гордостью. – Но тебя, естественно, я не считаю. Мы пытались так и эдак – но выяснилось, что на тебя это не действует. Не страшно. До сих пор люди прекрасно всю жизнь обходились одним-единственным телом. И ты сможешь. Просто береги свое тело и попытайся достичь в нем как можно большего. И купи велосипед, чтобы можно было быстрее добираться из одного места в другое. Да, это не страшно, не волнуйся. А что касается меня, – наверное, я побью рекорд. Говорят, в иерусалимском офисе есть один, который точно так же проверял браслеты и уже обменялся со ста пятьюдесятью тысячами людей! Пусть мне его покажут, пусть покажут, как его зовут, – и тогда поговорим. Но даже если он существует, я еще обгоню его. За всю жизнь у меня будет больше всех обменов.

Он втянул слюну между зубов, уставившись куда-то в угол комнаты напротив. Через несколько секунд он снова посмотрел на меня и сказал:

– Мне кажется, твое дело далеко не так плохо, парень. Может, ты еще спасибо скажешь. Иногда я пытаюсь понять, как на меня подействуют все эти обмены. С самочувствием нет проблем, все как раньше, не подумай, но кто знает, какой будет эффект от этого изобретения. Иногда мне кажется, что частички моей души остаются внутри тел – ну, может, не всех, – в которых я побывал. Такие крошки, которые прилипают. Например, иногда я чувствую, что другое тело изнутри шероховатое, а иногда – что оно холоднее или теплее. От каждого тела – свое ощущение. Иногда кажется, что оно велико тебе на несколько размеров, а иногда – что жмет. И это вообще не зависит от реального роста и размера. Это только… только такое ощущение. Может, это связано с тем, насколько велика душа у человека. Сколько места у нее было в теле, как она там умещалась. Ладно, ладно, глупости. Просто такое особое ощущение. Но ты не расстраивайся. Если уж жизнь тебе дала лимоны – делай лимонад. Поди знай, может, это и к лучшему.