оказалась удачной. Крупная рыба исчерпала силы к сопротивлению, и из воды показалась коричневая голова. Это был средних размеров налим. Воодушевлённый увиденным, Крючков продолжил тактику удержания. В конце концов, налим был побеждён и вызволен из водных пучин на свет божий. Алексей Иванович слегка присвистнул от размеров улова, и подкосившиеся ноги приземлили его на табуретку.

Оценила улов и кошачья бригада, перешедшая от обычного мяуканья к громкому визгу. Правда, этот визг сильно мешал Алексею Ивановичу наслаждаться рыболовным триумфом. Не выпуская из рук налима, мужчина резко развернулся и раздражённым голосом произнёс:

— Да замолчите уже! Чего разорались? Дулю вам, а не налима!

Но более ёмко выразить своё «красноречие» Алексею Ивановичу помешало лицо: крупное и звероподобное. Янтарные глаза, горящие от любопытства, наблюдали за реакцией мужчины. Каменный сфинкс сдвинулся с постамента и огромная тень легла на площадку. На гладкой поверхности, как показалось, проступил волосяной покров. Загнутые когти тихонько царапали камень. Крючков замер на месте. Руки, державшие пойманную рыбу, зависли в одном положении.

В этот самый момент Сфинкс наклонил голову и человеческим голосом спросил:

— Уважаемый, а меня рыбкой угостите?

— Х-х-хорошо… — ответил Крючков и нервно улыбнулся.

Глаза резко закатились. Ноги задели табуретку и мужчина, потеряв равновесие, с грохотом упал на площадку, перевернув ведро с уловом.

Очнулся Алексей Иванович, спустя пятнадцать минут. Падение на твёрдую поверхность наградило его шишкой на голове. Любимая удочка лежала у края ступеней, ведущих к воде. Алюминиевое ведро было пустым. Всюду были разбросаны рыбьи кости, а котов и след простыл.

И только каменный сфинкс, как и прежде, неподвижно лежал на постаменте и смотрел на городские огни Петербурга, отражённые водной гладью Невы. Смотрел с довольной улыбкой, возникшей как по волшебству на благородном лице. Возле его мощных львиных лап лежал объеденный скелет налима и потрепанный хвост.

Звезда и аферист

Невероятное событие произошло в городе Глухоманске. Утром в отделении полиции был арестован ни кто иной, как Эмиль Сердцеедов. Тот самый Эмиль Сердцеедов, который заслужил звание самого очаровательного афериста России. Сколько женских сердец добровольно упало в объятия преступного Аполлона. Сколько мужчин пополнило ряды ордена рогоносцев. Сколько денег покинуло счета банковских учреждений. Да что там говорить — сам Джакомо Казанова не выдержал бы конкуренции и спился бы в подворотне, утешая своё бессилие.

Невероятно событие и тем, что Эмиль Сердцеедов сам пришёл в участок и добровольно сдался блюстителям закона.

Данное событие взбудоражило население города. Одни говорили, что аферист ошибся адресом. Другие, что он искал защиту от бандитов. Третьи утверждали, что мужчина просто сошёл с ума.

Узнать правду предстояло следователю по особо важным делам Вячеславу Милю — человеку опытному, дотошному и не лишённому чувства сарказма.

На следующий день арестованный был доставлен в комнату для допросов, где Миль внимательно рассмотрел его. Перед ним сидел тридцатилетний мужчина, наделённый от природы уникальной красотой: чёрные как смоль волосы, карие глаза с янтарной радужкой, гладкая кожа, которой позавидовал бы арабский шейх, и телосложение греческого атлета. Он был одет в элегантный синий костюм, состоявший из приталенного пиджака, зауженных брюк, рубашки с галстуком и чёрных лакированных туфель.

Закончив визуальный осмотр, следователь начал разговор:

— Ну, Эмиль Эдуардович, не знаю с чего и начать. Никто не ожидал вашего появления. Подумать только: неуловимый аферист и обольститель женщин, пять лет скрывавшийся от правосудия, сидит передо мной, как ни в чём не бывало. Уму непостижимо.

— Понимаю вас, — спокойно произнёс Сердцеедов.

— Другой на вашем месте давно бы сбежал за границу, лишь бы не оказаться на скамье подсудимых. Кто вас надоумил на этот шаг?

— Никто. Это личное решение.

— Хорошо. А знаете ли вы, Эмиль Эдуардович, что говорят жители? Куда ни пойди, а на каждом углу можно услышать: Сердцеедова поймали, Сердцеедов сдался властям. Порой доходит до абсурда, как, например: двойник Сердцеедова принимает лавры и славу. Автографы хоть успели раздать?

— Нет, но спасибо гражданам за проявленное внимание.

Обычно в лицах преступников ярко выражены черты скрытности и агрессии, что позволяло подобрать правильный подход и тактику. А вот выражение лица Сердцеедова отличалось отрешённостью и спокойствием. Оно шло в противовес устоявшимся представлениям о физиономии авантюристов. Это спокойствие и показалось следователю весьма подозрительным. Миль продолжил:

— А вы какой-то немногословный, Эмиль Эдуардович. Наверное, перешли дорогу «опасным элементам»?

— Нет.

— Совершили воровство?

— Тоже нет.

Помолчав, следователь доверительно понизил голос:

— А, может быть, убили кого-нибудь?

— Слава богу до этого не дошло.

— Батюшки родные! — произнёс Миль и демонстративно развёл руки. — Ни разу не переступили черту закона. Да вы просто святой!

— Не стоит так преувеличивать, — с улыбкой сказал Сердцеедов.

— Вовсе нет. Я даже больше скажу: вот бы все ничего не воротили, а приходили сдаваться. Сколько нервов можно сохранить до старости лет. Отсюда возникает вопрос: а что вас заставило сдаться?

— Обстоятельства. На словах трудно объяснить.

— А вы постарайтесь. Времени у нас предостаточно. Мешать никто не будет. Так что, я вас внимательно слушаю.

Глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, очаровательный аферист, с присущим ему спокойствием, стал рассказывать о событиях прошлых дней, не упуская из повествования мелкие детали.

— Прежде чем расскажу о своих похождениях, обязан заявить следующее: я ненавижу ваш город! Ненавижу каждым пятнышком на своём костюме, каждым синяком на идеальном лице и каждой копейкой, заработанной обольстительным трудом. От всей души желаю этой дыре превратиться в горстку пепла, чтобы ветер времени развеял его в небытие!

По своей натуре я журавль, летящий в южные края ради солнца, комфорта и женских кошельков. От Северо-Запада держусь подальше. В частности от Санкт-Петербурга и Москвы. Почему? Не хочу беспокоить представителей закона, желающих вручить мне тюремную робу под радостные голоса «дружелюбных» конвоиров.

Маршрут моих похождений впечатляет масштабом. Где я только не был: и пил вино на берегах Севастополя, и флиртовал с барышнями в порту Новороссийска, и лузгал семечки на скамейках Темрюка.

Нисколько не удивлюсь, если по этому маршруту начнут продавать туристические путёвки. Будьте уверены: хруст денежных купюр, как брачный стрёкот цикад, обрадует слух любого предприимчивого гражданина. Возможно, я и сам бы вызвался в качестве специалиста по туризму. Но как говорил один мой преподаватель: «Увы и ах, небеса не смотрят в эту сторону».

О городе Глухоманске я узнал из многочисленных разговоров коллег по преступному цеху. Все в один голос описывали бурлящие жизнью улицы, старинные сооружения, приветливых жителей и скромных хозяек кошельков. Интерес подогрели газетные статьи о росте экономики и качества жизни населения. Я незамедлительно отправился на вокзал и сел на скоростной поезд, следовавший