они, как потенциальные зрители, должны подготовиться: принять ванну, надеть праздничные костюмы и украшения.

— Ванна и костюмы — это и так понятно, а с украшениями будет нелегко. Мама не достаёт их из шкатулки без серьёзного повода.

— А разве старт звёздной карьеры дочери — это не серьёзный повод?

— Для неё нет.

— Не верю в это! Она просто не в курсе, что её дочь ведёт к успеху лично Виталий Благолепов (выдумал я псевдоним на ходу) — российский продюсер номер один! Логично?

Да, но… В спальне будет маловато места.

— То есть?

— Родня. В доме живёт множество родных, двоюродных и даже троюродных дядь, тёть, братьев и сестёр. По отдельности никто слушать не станет. Если и встречать торжество, то только вместе. Спальня для такого количества зрителей не подходит.

— Есть предложение?

— Да. Наш двор. Он большой и может вместить человек сто. Может больше. Там есть скамейки, стулья, маленький фонтан. Правда, псарня по соседству может помешать лаем собак, но, надеюсь, мой голос окажется громче!

— Что ж, да будет так!

Приступая к заключительному этапу представления, я тщательно продумал варианты развития событий. Учёл каждую деталь, способную пустить всё дело под откос. Всё очень просто: пока цыганка Бадони отвлекает гостей поросячьим воплем, я быстро поднимаюсь в спальню на втором этаже, нахожу шкатулку с драгоценностями и также быстро покидаю дом, прыгнув через окно кухни этажом ниже. Проблемой оставались хвостатые друзья из псарни. Малейший шорох и живая сигнализация оповестит разъярённых цыган. Но на этот случай я подготовил достойный ответ: ультразвуковой свисток, отпугивающий собак не хуже баночки с красным перцем.

Вы не поверите, но в какой-то момент я натурально почувствовал, что мои карманы плотно набиты деньгами. Чуткий слух уловил приятный хруст бумажных купюр. Подобное виде́ние в моей практике расценивается, как верный признак успешной операции.

И вот, наступил долгожданный вечер. В доме семейства Бадони собралась вся многочисленная родня. Я был в приподнятом настроении. Чувствуя мой позитивный настрой, Гили раскрепостилась и с нетерпением ждала момента, когда приятно шокирует свою родню. Не выходя из роли гениального продюссера, я уделил некоторое время распевке с подопечной. В последний раз, как предполагалось, терпел завывания глухоманской волчицы. Два или три раза пропевали то детсадовские четверостишья, то отрывки из песен тюремного шансона. Естественно, всё вышесказанное сопровождалось фразами поддержки, как: «так держать», «голос что надо» или «все упадут в обморок от удивления». Под конец, я поблагодарил свою подопечную и выразил уверенность в покорении эстрады. О, вы бы видели лицо этой пышечки. Она просто сияла от счастья, как новогодняя ёлка на площади Кремля.

Когда все были в сборе, моя подопечная вышла в центр двора, к фонтанчику. Воцарилась гробовая тишина. Некоторые родственники машинально приготовились заткнуть пальцами уши. Грянули первые аккорды из мощных динамиков, выставленных предварительно на внутреннем крыльце дома. Гили сжимала микрофон с такой силой, что бедный пластиковый прибор, казалось, вот-вот разлетится на куски.

Прозвучало вступление, девушка поднесла микрофон к губам и запела. К моему изумлению она точно попадала в такт, чего не было замечено ранее. Её голос показался мне поразительно красивым. Она мастерски балансировала от одной октавы к другой, украшая мелодию сложными мелизмами. Я был настолько поражён её преображению, что совершенно забыл о цели своего присутствия в этом доме. Неведомая сила требовала только одного: слушать пение Гили. Всё остальное не имело значения. Время словно остановилось. Руки и ноги отказывались подчиняться моей воле. В голове прозвучал только один вопрос: неужели я — человек, способный лишь на пакость и афёру, добился результата своей никчёмной преподавательской деятельностью?

Гили заканчивала последний куплет и выходила на завершающий припев. Прозвучал протяжный заключительный аккорд. Наши взгляды неожиданно встретились. О, что тогда со мной творилось! Как передать спектр эмоций, не поддающийся здравому смыслу? Но всё же, попытаюсь вам объяснить. Я утопал. Утопал в этих серых, пронзительных глазах. Моя грешная душа медленно опускалась в неизведанную глубину, испытывая блаженный покой и наслаждение. А ещё хотелось улыбаться. Сделать уголками рта непринуждённую улыбку довольного жизнью человека.

В тот самый момент я осознал свою ошибку. Гили Бадони не могла принадлежать к первому типу девушек — порядочных глупышек. Не была она ни железной дамочкой, ни фильдеперсовой хищницей. Нет… К моему сожалению, она принадлежала к четвёртому типу, в существование которого я до той поры не верил. Эта девушка — настоящая похитительница мужских сердец! Никакого обмана. Никаких сложных манипуляций. Всего один звук и моё паршивое сердце покатилось ей прямо в руки. Ей — провинциалке из захолустья, которую не воспринимал всерьёз и считал смешным недоразумением. А этот голос… Он свёл меня с ума. Никогда не слышал такого прекрасного, мелодичного пения. Я не специалист, но готов поспорить на любые деньги: в нём, в пении, не было фальши. Низкие и высокие ноты давались легко. Чистый, ласкающий слух тембр, словно из древнегреческого мифа о сиренах, окончательно сломил мою волю к сопротивлению.

Дальнейшие события развивались с невероятной скоростью. Помню, как стоял рядом с девушкой и держал её за руку. Как по телу распространялись едва ощутимые разряды электрического тока. Это было настолько приятно, что не хотелось отпускать этот генератор счастья. А затем всё резко изменилось. В наше энергетическое поле любви кто-то постучался. Нет, это был не голос разума, призывавший меня взять себя в руки и довести задуманное до логического завершения. Я посмотрел в сторону и встретился взглядом с отцом Гили. Только отцы способны смотреть так, что в глазах можно увидеть огромные красные буквы: теперь ты должен жениться на моей дочери!

В моём сознании яркими вспышками материализовалась свадебная церемония: выход невесты в белом платье, клятва верности у алтаря, пара золотых колец и скрепляющий союз поцелуй. Я был готов успокоить разъярённого папашу словами: «Вашей девочке несказанно повезло. Она в надёжных руках. И никто иной, кроме меня, не в силах сделать её поистине счастливой!». Вот только подлое сердце сжалось во мне так, что перестал дышать.

Вдруг прозвучал голос. Голос, который не слышал ещё с той самой поры, когда впервые стащил игрушку у соседского мальчишки. Это был, не поверите, голос совести.

«Бессовестный мальчишка! — монотонно гудело в ушах. — Кому ты способен подарить счастье, когда сам из себя ничего не представляешь? Ты не знаешь, что такое созидать! Тебе знакомо лишь паразитическое существование за чужой счёт. Ты несёшь разрушение и горе в каждую человеческую жизнь, волею судеб оказавшуюся поблизости. Посмотри на этих честных людей. Посмотри им в глаза. Они чисты, как ангелы. Ты же