улыбался, – рад знакомству с юной сменой… – динамовец махнул за окно:

– Предлагаю лыжную прогулку, товарищ Иванова, для разминки… – София обрадованно кивнула.

Белый свет фар мазнул по заснеженной табличке «Красноуральск». Машину в очередной раз тряхнуло. Двести пятьдесят километров, на север области, Газ-12 проделал за почти три часа. По мнению Эйтингона, с тем же успехом, он, в компании охранников, мог тащиться на подводе:

– В прошлом веке так и делали, – хмыкнул он, – по меркам того времени, я арестант, ссыльный. Хотя Владимир Ильич ехал в Шушенское на поезде, а Горский, приговоренный к смертной казни, беглый заключенный, останавливался в лучших гостиницах Сибири… – он полистал томик «Прерванного полета»:

– Пожалуйста, письмо, отправленное из Сан-Франциско в Финляндию, на дачу «Ваза», Владимиру Ильичу, в апреле шестого года… – Эйтингон с молодости был очень невысокого мнения о царской охранке:

– Это как если бы бандеровцы для совещаний сняли подмосковный особняк… – он пыхнул сигаретой, – под боком у столицы сидели революционеры, но никто и в ус не дул… – товарищ Королёв снабдил книжку фотографиями. Эйтингон рассматривал знакомое по «Краткому курсу» строение. Деревянная дачка, оказавшись после революции в буржуазной Финляндии, не сохранилась:

– Дорогой Володя, пишу тебе, любуясь мостом Золотые Ворота. Путь из Японии был легким, океан не штормило. Во Владивосток я поселился в гостинице «Золотой Рог», на Светланской улице, с чужим паспортом. В тамошнем театре шла неплохая постановка «Аиды». Я отдохнул после долгого путешествия… – последние строки письма давно вымарали из оригинала, хранящегося в партийных архивах:

– Он просит Ленина удостовериться, что с Кукушкой, тогда еще Анной, все в порядке… – четырехлетняя девочка, еще не знавшая, что она потеряла мать, жила под опекой товарищей по партии в Швейцарии. С точки зрения Советского Союза Кукушки, Анны Горской, или Янсон, никогда не существовало:

– И не существует сейчас, ее съели рыбы, в Татарском проливе… – Эйтингон взглянул на часы, – ладно, осталась половина пути, до Ивделя. Придется потерпеть тряску… – Принцесса в сопровождении капитана Золотарева отправилась на север, тоже на машине, после ужина. Леонид Александрович, как представился девочке Эйтингон, не хотел маячить на глазах у товарища Ивановой:

– Я с ней попрощался, пожелал успехов, на спортивной стезе, пообещал, что мы еще увидимся… – за остальное отвечал Золотарев. У капитана имелись таблетки, спешно присланные с острова Возрождения:

– Средство экспериментальное, – объяснил по телефону профессор Кардозо, – оно создано на основе природных стимулирующих веществ. В составе таблеток листья коки, мухомор, аяуаска… – профессор замялся:

– Правда, неизвестно, как оно будет взаимодействовать с ее обычным лекарством, поддерживающим уровень адреналина… – девочка получала таблетки перед выходом на трассу. Дальнейшая судьба Принцессы Эйтингона нисколько не интересовала:

– Завтра, то есть сегодня, Золотарев встретит группу в Ивделе, и они отправятся на маршрут. Принцесса пусть хоть сдыхает, в тайге, что, скорее всего и случится… – теперь он знал, где находятся его дети:

– В проклятом интернате. Девчонка на лыжной прогулке начала болтать, ее было не остановить… – обходительный динамовец, Леонид Александрович, поинтересовался школьными товарищами пионерки Ивановой. Анюта, Наденька и Павел отлично себя чувствовали:

– Их не разлучили, не разбросали по разным заведениям, о них заботятся, они живут под крылом Советского Союза… – Эйтингон взглянул на крепкие плечи охранника, на переднем сиденье. В машине было тепло, они сняли пальто:

– Понятно, почему заботятся, – горько сказал себе Эйтингон, – Комитет превратил детей в заложников. СССР хочет, чтобы я работал, за страх, если не за совесть. Нет ничего нового под солнцем, так делали испокон веков… – Наум Исаакович вздохнул:

– Разумеется, я буду работать, что мне еще остается? Но я обязан не сдаваться, я обязан встретиться с ребятишками. По завершении операции я потребую у Шелепина телефонный звонок… – операцию еще предстояло завершить.

Группа, выброшенная на склон горы Холатчахль, установила пушку для стрельбы по снегу и ждала гостей, однако о судьбе второй команды, отправленной на плато Маньпупунер, они понятия не имели:

– Связь не восстановили, – Эйтингон откинулся на сиденье, – неизвестно, что с Команчем, и где обретается его светлость с приятелями… – он, тем не менее, ожидал, что через два-три дня все прояснится:

– От плато до колонии километров двести, – вспомнил Наум Исаакович, – для прилетевших на Команче, это ерунда. Пока они пропали, но, может быть, на них наткнется Принцесса или группа Дятлова… – так они между собой называли туристов.

Эйтингон в последний раз видел Принцессу не на фотографиях, когда девочку отправляли восвояси с острова Возрождения:

– Она вытянулась, поздоровела, пришла в себя, насколько это возможно, но лицом, она все равно напоминает бандитку мать… – у Принцессы появилась знакомая Эйтингону небольшая родинка, на щеке:

– Словно мушка, – понял он, – у фальшивой Алехнович была такая же… – он не собирался показываться на глаза Принцессе или прибывающей в Ивдель группе:

– Пусть уходят на маршрут, там все подготовлено. Надеюсь, нам удастся найти гостей, где бы они сейчас не прятались… – Эйтингон не испытывал иллюзий касательно будущей работы с его светлостью:

– Придется использовать фармакологию. Даже с применением усиленных методов допроса, он ничего не скажет, не такой он человек. Но, думаю, – он усмехнулся, – Саломея с удовольствием с ним увидится. Он, в конце концов, еще ее муж, пусть и формально… – Эйтингон хотел узнать, где находится проклятая Марта:

– Покойный фон Рабе, младший, работал на британцев. Ее могли приютить в Лондоне. Если она пошла в Кукушку, – в этом Эйтингон нисколько не сомневался, – она серьезный противник… – Наум Исаакович потушил сигарету:

– Но даже если его светлость будет молчать, у нас есть путь на Набережную. У нас появится преемник Стэнли, так сказать… – он вытащил из томика писем Горского цветные снимки, полученные от из Лондона. Даже ночью, камера Стэнли работала отменно. Эйтингон оценил длинные ноги, платье цвета берлинской лазури волну каштановых волос:

– Саше понравится наш выбор, – решил Наум Исаакович, – а она сирота. Она потянется к ласке, к заботе, к сильной мужской руке…

Достав паркер, перевернув фотографию леди Августы Кроу, он размашисто написал на обороте: «Невеста».

Северный Урал

Прозрачная вода бурлила у блестящих камней. В мелкой реке крутились веточки сосен, лесная труха. Над заснеженными вершинами деревьев простиралось серое небо. В волглом снеге, засыпавшем берега Ауспии, проложили лыжню. На расчищенном пригорке ветер трепал полотнища большой палатки. Рядом свалили рюкзаки, снятые лыжи, бросили палки и охапку сыроватых дров.

Туристическое топливо загорелось веселым огоньком. Ловко сложив костер, Саша крикнул:

– Ребята, если вы не поторопитесь, то придется сначала есть тушенку, а потом уху… – рядом с Ауспией торчало несколько парней с самодельными удочками. Товарищ Золотарев одним тренированным движением вскрыл жестяную банку:

– Рыба здесь непуганая, на палец бросится, не то, что на кусок хлеба, – заметил инструктор, – однако и такую рыбу надо ловить умеючи… – вывалив в котелок замороженный шмат тушенки, пронизанный салом, он поднялся:

– Я помогу ребятам. Займись кашей, Гуревич… – он подмигнул Саше, – если девчонки волынят… – поставив палатку, девочки заявили, что намереваются прогуляться:

– Далеко не отходите, – велел Игорь Дятлов, – Юдин вернулся с подводой в Вижай, но если кто еще оступится, то эвакуации не ждите… – вчера один из парней, Юра Юдин, подвернув ногу, был вынужден прекратить поход. Вода во втором котелке закипела. Саша вскрывал бумажные обертки концентрата, с гречкой и сушеным луком:

– Мы тогда были в заброшенном поселке Второго Северного рудника, на территории Ивдельлага. Мы и сейчас на его территории, товарищ Котов показывал карту… – поселок покинули всего пять лет назад, но бараки БУРа и зэка почти развалились. От вышек охраны остались только торчащие вверх бревна. В группе не обсуждали судьбу строений:

– Когда стало понятно, что Юдин дальше не пойдет, его посадили на подводу и отправили в Вижай. Игорь велел паковать грузы и двигаться дальше, что мы и сделали… – с той поры миновали сутки. Саша предполагал, что Юдин давно вернулся в Ивдель:

– Там находится временный штаб операции… – он высыпал гречку в воду, – я мог передать с ним записку. У нас нет