на другом конце дивана, дружно повернулись к нам, удивившись дерзкому ответу Люс.

– Безжалостная, как ее отец, – сказал Кит.

Кит был лучшим другом Логана и воплощением парадоксов. Этот заядлый качок и звезда команды гребцов удивил нас своим решением принять участие в школьной постановке «Макбета». Он успешно прошел пробы и получил главную роль.

Высказавшись, Кит откинулся на подушки и продолжил читать текст своей роли, держа перед собой мятые, загнувшиеся листы.

Пока Рут тихо закипала от ярости, Логан встал, достал из мини-холодильника две бутылки содовой и протянул нам с Люс, не дожидаясь нашей просьбы. Люс выглядела удивленной. Она всегда ожидала от людей только плохого.

– Не обращай внимания на Рут, – сказал ей Логан. – Просто ее нужно «распробовать».

– Как рубленую печень, – добавил Кит.

– Как пасту «Мармайт», – вставила Мэриан.

– Горькую дыню, – продолжила я.

– Мне нравится вся эта еда, – нахмурилась Рут. – Во всяком случае первые два продукта – точно. Горькую дыню я никогда не пробовала. – Она обернулась к Логану. – Я думала, ты за меня.

– Я стараюсь быть хорошим хозяином, – сказал Логан. Он сел напротив Кита, там, где лежал на подушке потрепанный экземпляр «Макбета», и взял книгу в руки. – Итак, – театрально произнес он, – поведай, готов ли ты выучить сию роль?

Даже Рут рассмеялась. А Кит и Логан принялись репетировать одну из сцен. Последний взялся читать за леди Макбет.

– Никак не могу поверить, что ты участвуешь в театральной постановке, – сказала Мэриан Киту. – Это так мило.

Кит пожал плечами:

– Я люблю кино и всегда мечтал сыграть в каком-нибудь фильме. А театр – это почти кино.

– Изволишь звать Макбета милым? – спросил Логан.

– Кажется, кто-то слегка увлекся, – заметила Рут. – Может, тебе тоже в артисты записаться, а, Логан?

– Папа тогда точно с катушек слетит, – ответил он. – Да и времени нет.

– Будь проклят твой отец, и да убудут твои луны, – поправил Кит.

– Кит же нашел время, – сказала Мэриан.

– У меня лун предостаточно, – кивнул Кит.

– У Кита не такой отец, как мой, – возразил Логан.

– Да будет здоров мой отец, – вставил Кит.

– Что, игра в театре не соответствует твоему имиджу? – спросила Люс.

– Категорически нет, – ответил Логан. – Я как-то упомянул, что хотел бы заниматься рисованием в колледже, и он прямым текстом сказал, что это пустая трата времени.

В комнате стало тихо. Мы все знали о родителях Логана и их завышенных ожиданиях.

– Это вовсе не пустая трата времени, если тебе нравится, – нарушила молчание Люс.

– Скажи ему об этом, – пробормотал Логан.

– Может, Макбет и правда должен быть милым, – вставил Кит. – А что, если мне именно так интерпретировать эту роль?

– Я знаю, что мы должны любить Шекспира, но, честно говоря, я половины не понимаю, – сказала я.

– Я тоже, – поддержала меня Мэриан.

– Надо прочувствовать смысл слов, – сказал Кит. – Эта пьеса о людях, скрывающих свои истинные намерения и готовых предать друг друга ради политической выгоды.

– А мы-то без тебя и не догадались бы, – с усмешкой парировала Рут.

– Серьезно, там кое-какие строки сильно отзываются во мне, – сказал Кит. – Вот послушайте: «Мы должны / Наш титул омывать в потоках лести, / Сердца скрывая под личиной лиц / И притворяясь[6]». Если это не характеризует каждого в школе Святого Франциска, то я не знаю, что тогда.

– Хочешь сказать, мы все фальшивые? – спросила я.

– Хочу сказать, вы все играете Шекспира, – ответил Кит, – просто не осознаете этого.

– Значит, мы все – актеры? – продолжила я. – Скрываем лица за масками. Говорим только то, чего от нас ждут. Притворяемся, что все хорошо.

– Играем роли, которые выбрали для нас родители, – сказал Логан.

Наши взгляды встретились, и между нами возникло молчаливое понимание.

Все вокруг считали, что рано или поздно мы обязательно станем парой. И, наверное, глядя на нас со стороны, можно было так подумать. Но, хотя мы с Логаном и подыгрывали окружающим, поскольку оба не любили разрушать чужие надежды, я знала, что на самом деле не привлекаю его как девушка, а он не нравился мне. Конечно, я представляла нас вместе – невозможно было не представлять, когда все вокруг так верили в нашу любовь. Но, оказавшись с Логаном наедине, я видела в нем, как в зеркале, все свои худшие черты – искусно выстроенный имидж, фальшивую улыбку и ненатуральную жизнерадостность, которая испарялась, стоило только окружающим отвернуться. У меня ни разу не было возможности узнать настоящего Логана, потому что он все время прятался – так же, как и я. Интересно, какую роль выбрал бы он сам, если бы мог. А какую выбрала бы я?

– И что же мы играем, трагедию или комедию? – спросил Логан.

– Ты смеешься? – парировал Кит.

– Нет.

– Вот тебе и ответ.

Веселье сразу куда-то улетучилось. Мы сидели притихшие, не зная, что сказать.

– Ты теперь дружишь с ребятами из театрального кружка? – нарушила тишину Мэриан.

– Не совсем, – ответил Кит. – Они все относятся ко мне с легким подозрением. Но я тут поболтал с Адамом. Он оказался довольно забавным парнем.

– Фу-у, Адам, – протянула Рут. – Тот еще позер.

– Не знала, что он тоже участвует в пьесе, – сказала я.

– Он не играет, – пояснил Кит. – Его уговорили заняться продвижением. Ну, плакаты там, афиши, всякое такое. Поэтому он иногда забегает на репетиции.

– По-моему, он мерзкий, – сказала Рут.

– Иногда его слишком много, – добавила Мэриан.

– Вечно он сыплет именами разных знакомых своих родителей, – вставил Логан. – Можно подумать, только у него есть связи.

– А к учителям как подлизывается, – простонала Рут. – Меня от него тошнит.

Я тогда практически не знала Адама, и упоминание о нем не вызывало у меня такой острой реакции, как у остальных, но я понимала, о чем они говорили. Он так отчаянно старался быть на виду, что наблюдать за этим было неловко.

– Угу, – необычно тихо сказал Кит.

– Но все в школе сыплют именами, – неожиданно выступила Люс. – И все подлизываются к учителям. Просто вам не нравится, что у Адама получается это лучше, чем у вас. – В комнате воцарилась тишина. – А по-моему, Адам смешной, – продолжила Люс. – По крайней мере он ни за кем ничего не повторяет и с ним не скучно, чего я не могу сказать про большинство людей в нашей школе.

Я заморгала, ошарашенная выходкой Люс. Мэриан и Рут, похоже, тоже были в шоке. Пытаясь придумать, как бы развеять гнетущую атмосферу, я вдруг заметила, что Логан виновато уставился на Люс. Неужели ему стало стыдно?

– Ну так мы будем играть? – попыталась поменять тему я.

– Ага. – Кит захлопнул книгу. – Сей же час, ну или типа того.

Рут вроде бы хотела сказать что-то Люс, но передумала.

На кофейном столике уже стояла большая миска, полная ручек и листочков бумаги. Я передала ее Киту, а он – всем остальным по кругу. Поймав взгляд Люс, я выразительно посмотрела на нее, как бы спрашивая, с какой стати она все это устроила. В ответ она лишь пожала плечами.

– Правила всем известны, – сказал Кит. – Напишите на бумажке свой худший поступок в этом месяце. Ничего не скрывайте.

Вот так мы играли. Каждый записывал свой самый плохой поступок и бросал бумажку в банку. Потом все по очереди вытягивали листки – кому какой попадется – и уносили с собой домой. Это была единственная возможность выпустить пар, хоть ненадолго забыть про безупречность, которой от нас требовали в повседневной жизни, а заодно – поупражняться в доверии. Способ связать друг друга своими дурными поступками.

Я думала, Люс, услышав про эту затею, как обычно, закатит глаза, но она взяла листок и принялась писать. Я последовала ее примеру. Когда все закончили, мы вытянули по листку.

Я сунула бумажку в карман не читая, как полагалось по правилам, и продолжила разговор, но все это время ощущала тяжесть чужого секрета. Это было своего рода утешением – подтверждением того, что не я одна пытаюсь стать совершенством, но снова и снова терплю неудачу. Тогда я еще не догадывалась, что это моя последняя вечеринка у Логана.

Я развернула листок по пути домой. Обычно мне легко удавалось угадать автора по почерку или по самому признанию, но в этот раз я засомневалась. Почерк