Однажды, выйдя из ванной, он услышал хлопанье крыльев. Судя по звуку, большая птица застряла где-то на кухне. Наверно, влетела через форточку. Нужно будет выпустить. Трепыхающийся комок перьев, рискующий самоубиться о стекло на территории твоей квартиры, – малоприятное зрелище. Но никто, кроме тебя, это чудовище не изгонит.

Собравшись с духом (это же сколько всякой заразы у голубей – мерзость), взяв полотенце, Алекс вышел на кухню. Звук затих. Никого не было. Только солнечные блики гуляли по стенам. Под ногами хрустнуло. Тапок стал мокрым. На полу, в лужице воды, валялись осколки разбитой тарелки. Дальше – еще одна и еще… миска с водой. Он точно воду в посуду не набирал и на пол не ставил. В последней из тарелок лежал пучок какой-то полусгнившей травы. Очередной подарок от Нее. Как это по-женски: мужчин подарками подкупать.

Почему-то Она решила, что травы ему нравятся. Ещё несколько раз он находился у себя в доме букетики любистка и дикой мяты. На полке с дисками и даже среди одежды в шкафу. Мелко раскрошенные стебли однажды оказались в кофейнике. Алекс давно уже перестал бояться подобных сюрпризов. Эта реальность постепенно вытесняла привычный мирок. Время, вместо того чтобы лениво проглатывать валуны-дни, месяцы, а то и целые сезоны от зарплаты до отпуска, стало проигрывать перед ним какое-то занимательное 3D кино. С ним же самим в главной роли. Кадром, зависшим на экране по вине нерадивого механика, стали теперь выглядеть походы в курилку, очередные попытки «склеить» подружек на выходной. Общения с бывшими дружками Антон теперь старался избегать. Он спешил домой. Ждал очередной весточки. А если не дождался, начинал сердиться не хуже шестилетнего поцаненка, не получившего от матери машинку. Она же удивительно ловко подавала знак в тот момент, когда он собирался послать к чертям собачьим всю эту мистику.

Вот и сегодня ночью он проснулся от того, что рука сжимает прохладные спутанные стебли. Он провел рукой по подушке, пытаясь высвободиться от них, но травы оказалось слишком много. Вся наволочка, простынь утопала в травяном ковре. Вместо матраса под пальцы попали земляные комья. Земля начала уходить из-под его тела. Погружался все ниже и ниже. Куда? Не успел испугаться, как из трав и земли вынырнула она. Захватила, закружила. В травяной омут увлекла. Ускользала струйкой земли. Он ловил. Проникал вглубь травяного ковра. Оставался ни с чем и ловил снова. Слышал смех. Она обволакивала его. Пока желание не распустилось яркой всышкой. Папоротника цветок. На одну секунду. На одну ночь.

Далее – темнота. Свежий ночной ветер. Под руками трава. Над головой – ветки деревьев. Где? Почему на улице? Даже не на улице. В каком-то лесу. Деревья посажены ровными рядами. Парк? Лесопосадка? Он все ещё не воспринимал произошедшее. Просто лежал. Даже мысли лесным сквозняком выветрились. Ветки-струны. Звезды-ноты. Скрип старых стволов задаёт ритм. Ш-ш-ш – человек не дыши до утра. Да-да-да. Поку-да! Уда-да. Поку-да удача за уд возьмёт. Смешно такое слышать. Он встряхнулся. Встал. Нужно идти. Вперед, опять постепенно чувствуя её зов. Не осозновая цели. Кто он? Шелест. Тень, летящая между стволами. Без имени. Без памяти.

Грязный весь, в земле. На лице блаженненькая улыбка. Вместо глаз – ночь. Вывернул на дорогу.

Час шел. Два. Замелькал за спиной свет. Зашелестел битый дорожный асфальт.

Черный: будто карета чумного доктора, двигающийся медленно, будто инферальный катафалк, на дороге показался полицейский «бобик».

Алекс улыбнулся ещё шире и миролюбивей. По какой-то еще людской привычке зачем-то взмахнул рукой. «Бобик» приторимозил. Подал назад. Открылась дверца. Изнутри послышался диалог:

– Ты о девке не забудь спросить.

– Какая девка? Узнать бы, где мы.

– Так ты же за ней первым увязался, а я виноват. Это ты говорил: «Давай остановимся, проверим». Ночью среди лесопосадки.

– Мы же полиция, если ты не забыл.

– Ага. Но насчет задержания всякой лесной нечисти у нас инструкций не поступало.

– Кто же знал, что так получится. Рассказать – не поверят!

Из машины выглянула крутолобая башка правохранителя. За минуту оценив внешний вид Алекса, спряталась обратно. Раздалось глухое:

– Фу, мля… Димыч, гони!!!

Дверца машины захлопнулась почти перед самым носом:

– Зомбак йопнутый!

Алексу ещё долго пришлось чихать от придорожной пыли.

Глава 10

Хвала, хвала ясноликому! Наймудрейшему правителю! Повелителю растущих диаграмм, лени офисных работников усмирителю. Если бы он мотив мотивации не смоделировал, не вертелась бы планета наша, не поднималось на востоке солнышко. Получив целительный пендюль, и ромашки на лугу веселей растут. Доказано.

А еще владыка офисный здоровьем своих преданных слуг озабочен. Если вдруг слуга испортится, кому же груз ответственности на плечах до мозолей кровавых протертых нести. Потому-то эти мозоли раз в год лекарями-целителями старательно врачевались. Ни где-нибудь, а в одной из лучших городских клиник.

Кубик, плиткой выстеленный. Вышколенный до неприличия персонал. Есть комната для релаксации. В комнате мешки с шуршащими наполнителями. Рыбки в аквариуме с зеленой подсветкой плавают. В коридоре поликлиники темень-тишина.

Крыс, отбывающий медицинское наказание – профосмотр, мучался скукой. Такой, что даже интернет в телефоне его не развлекал. Можно с шагомером по коридору туда-сюда ходить, головой стены мерять. Но вон уже вся очередь на тебя косится. Не заценили юмора.

– Шутка, это все. Я просто шучу.

Неудобно получилось.

Вот перед тобой в очереди сидит солидный человек. Одет весьма просто. Но мелкие детальки выдают статус. Кому, как не Крысу, разбираться в таких мелочах. Даже в манере держать себя статус чувствуется. На таких представителей высшего класса Крыс смотрит особенно внимательно. Учится. Каждую черточку бы скопировать. Ведь «понты» – это билет. Одежка, по которой примут. А ты тут балуешься, как малолетка. Стыдно.

Дамочка рядом презрительно скривила губки. Бог ты мой, что у нее с лицом! Ну, татуаж бровей, изгибу которых позавидуют пираты Карибского моря (почему у таких дамочек элементарно нет чувства меры?), скулы выпирают на «иссушенном» до состояния копченой камбалы лице. Но самыми страшными Крысу показались именно губы. Неприятно смотреть, но почему-то оторвать взгляд невозможно. Видит Крыс, будто бы помехи по экрану, рябь по лицу девушки пошла. Ошарашенно наблюдает, как силиконовые вареники губ выпятились вначале надутыми шариками, а затем кожа вокруг них втянулась внутрь и шарики превратились в двух продолговатых слизней, покрытых перламутровой помадой. Слизни, по-видимому, вытянув из иссохшего лица хозяйки последние капли жира, медленно поползли вниз. Спустились на подбородок. На шею. На полуобнаженную грудь. И спрятались в лифчик.

Стоп. Тут главное не показать, что с тобой что-то не в