здесь проезжают. Выйду. Найду попутку. Меня сейчас даже маниак на колесах особо не напугает. Боюсь, что наоборот. Та-ак. Ирония у меня тоже пока ещё не пропала.

Выгляжу я тоже симпатично. Разодранный рукав майки. В волосах какие-то листики и даже веточки. По штанине полезет кузнечик или саранча. Царица ночи. Или Царица леса. Постепенно успокаиваюсь. Если ещё минуту назад я неотрывно пялилась себе под ноги, то теперь моя походка становится плавной. Даже в полнейшей темноте я знаю, куда наступить, чтобы не вывихнуть ногу.

Обычно, если где-то невдалеке есть большой город, то свечение от него видно за километры. Но странно: чем ближе я подхожу к дороге, тем меньше мне хочется домой. Я постепенно растворяюсь в этом лесу. Шаг за шагом принимаю его в себя. Мне уже не страшно. Я – это все, что находится вокруг меня. Ветер сквозь меня пророс. И трава щекочет колени. Веточки в моих волосах похожи на маленькие рожки древнего лесного существа. Иду просто для того, чтобы идти, и каждое моё движение доставляет удовольствие. Чутье обостряется, как у лесного зверя. Птицы, ежики, змеи – всю живность, обитающую здесь, – всех их я чую. И ещё кого-то. Её. Не зверя, не человека. Вызванную мной, такую же часть всего окружающего, как и я. Но она находится не так уж близко. Ближе ещё что-то или кто-то.

Возле дерева что-то лежит. Какой-то предмет. Или кто-то. Я перестаю понимать… В этих очертаниях есть что-то неправильное. Что-то затхлое мне кажется при одном взгляде на него. Во рту появляется вкус тухлой воды.

То, что выглядело кучей мусора, оказалось мёртвым человеческим телом. Или, подождите, я знаю, что это – не мертвец. Сама я в эту ночь – существо, застрявшее между явью и навью, и он – такой же, но слаб. Я даже узнала его, прежде чем заглянула в лицо. Алекс. Он был без сознания. У меня это обстоятельство не вызвало ни шока, ни даже малейшего замешательства. Заклинательница прекрасно понимает, что делать.

Но тут между мной и им появилась эта сущность: жадное, прожорливое, не захотевшее довольствоваться одним своим пленником существо. Не знаю, каким оно представлялось Алексу, но передо мной возникла высокая старуха с голой обвисшей грудью и тусклым взглядом. Собачье вымя! Не тебе мне дорогу загораживать. Я вызвала тебя. Твоя госпожа пришла, чтобы забрать свое и вернуть вызванную тебя на место.

Вдруг ветер поднялся лесным стариком-великаном. Ветер подставил мне спину. Дал свою мощь.

Я чувствую себя вихрем, чувствую себя танцем. Чувствую себя свободной песней лесной.

– Посмотри-и-и, – пою, – посмотри мне в глаза.

Она не хочет. Она уже поняла, с кем связалась и что это противостояние будет губительным для неё. Но вырваться не в силах. Покоренная, глядит мне в глаза бесцветными бляшками.

Поют под ветром ветви. Трубами, флейтами пана. Я начинаю танца круг. Заклинаю, затанцовываю её, мавку, русалку, нежить болотную. Мы идем будто по начертанному: я – она, я – она. Слегка наклоняюсь к ней. Она, помимо воли, ко мне. Танец ускоряется. Ближе и ближе. Мы сами превращаемся в вихрь.

И тут я желаю чтобы она, чудище болотное, исчезла навсегда. Желание, как острая игла, вонзается ей в лоб:

– Вооооон!

Я чувствую эту силу, которая была со мной всегда. Которая помогала мне убаюкивать и заклинать. Петь и добиваться желаемого.

– Вооооон!

Старуха русалка вначале становится какой-то двухмерной. Наш танец останавливается. На мгновение она как бы зависает в воздушном пространстве. Порыв ветра проглатывает её беззубой пастью, как неясный дымок. Всё. Реальность возвращается.

***

А в реальности этой я, Дианка, в испачканной и подранной одежде стою над полумертвым телом когда-то любимого, а теперь просто жалкого человека. Клатч, кирпичную сумочку, я благополучно потеряла во время своих приключений, и теперь у меня нет денег даже для того, чтобы добраться домой. У меня нет мобильного, чтобы определить, где нахожусь, и вызвать хотя бы скорую.

К счастью, мой дорогой полутруп начинает подавать признаки жизни. Даже пытается встать. Но связной речи ещё нет. Потерпи, родной, я подставлю тебе хрупкое женское плечо, и поползем в поисках дороги. Это так по-нашему, по-простому, по-женски! Я тебя чуть не сгубила. Я же и спасла.

Впереди опять мелькает свет фар. Дорога близко. Мы выползаем на неё вовремя. Навстречу нам едет полицейский «бобик».

Мы доползаем до середины дороги, и машине приходится затормозить. Из неё долго никто не выходит. Я с Алексом на плече пытаюсь подойти поближе. Они что, боятся нас? Вы серьёзно? Господа, стражи… порядка… вашу мать.

Слышу реплику из-за приоткрытого окошка:

– Фу, блин, ещё одна. Посмотри, с этим…

Сразу догадываюсь, чего они испугались. Немудрено.

– Братья… эммм… во Христе. Мы свои. Православные.

– Перекрестись, девка

Я пытаюсь. Не очень, конечно, получается, но хоть как-то.

– Теперь он. Вурдалак какой-то…

– Это не вурдалак. Это – Алекс. Он – потерпевший, а я… свидетельница (ага, убийца всякой нежити, превысившая пределы необходимой самообороны: какая там у них по этому поводу статья?).

Алекс проявляет признаки оживления вовремя (вот что значит стимул, анализирует мой внутренний дефектолог). Чертит на себе тоже что-то похожее на крестное знамение.

– Ну, пожалуйста! Мы же люди! Вы же правохранители и обязаны… в конце-то концов!..

– О, раз «обязаны», значит, точно человеки нам на этот раз попались. Залезайте. Только мы и сами, как бы вам сказать, немного потерялись.

– Ничего, главное, мы в машине и на дороге. Выберемся без приключений. Я так чувствую.

Эпилог

Алекс вскоре пошёл на поправку. Я не сильно верю в чудесные исцеленья, но психическое здоровье ему удалось сохранить. Все списалось на нервный срыв. Действительно, мало ли что померещиться человеку может. Тем более что блуждания свои по лесу и прогулку в полицейским «бобике» он не помнит в упор. Приезжала пару раз его маменька. Изображала заботу. Но она неисправима, а я больше не намерена исправлять обстоятельства чьей-либо жизни.

Не знаю, как долго мы будем вместе. Одно скажу: я простила и, пока буду нужна, он сможет на меня рассчитывать. Если решит расстаться – расстанемся. Без обид с моей стороны. Как он заново учится принимать окружающий мир, так же заново учусь я… Не держать в себе обиды. Ни на кого. Себе ведь дороже обходится. Ведь и обычный человек способен на создание магии и мистики, которая может раз… и ему не подчиниться.

P.S. Ему осталось совершить еще несколько ритуалов, и эта гадкая тварь, поселившаяся между третьим и четвертым этажом, исчезнет навсегда. Запереть дверь