транс. Мои слоги-птицы вылетают через слуховое окно на кухню. Бьют крыльями по воде в тазу. Я чувствую, как они выходят из-под моего контроля. Становятся все более материальными. Моё песенное баловство превращается в заклинание, смысл которого неясен мне самой. И я в испуге останавливаюсь. Птицы-слоги исчезают. Что это было? Бред или магия?

Иду на кухню. Включаю газовую плиту. Газ идёт, но конфорка не загорается. Не выключая её, ставлю чайник. Жду ещё минуту, а затем подношу к ней горящую спичку. Раздается небольшой пфырк. Вспышка… К счастью, меня не зацепило.

Расплата за волховство. Зачем я это сделала? Сама своими руками такую глупость? Нужно прекращать словестные эксперименты. Неизвестно до какого сумасшествия они могут меня довести.

Во входную дверь раздается стук. Дооралась.

– Кто там?

– Это сосед снизу. Извините, что беспокою. Откройте.

Я как-то не очень хорошо знаю своих соседей. В глазок тоже толком не рассмотришь, кто на площадке стоит. Но и терять-то мне особо нечего. «Сама дура виновата», – орала как резаная. Я бы на месте соседей вообще побоялась бы к такой идти. Соседу бонус за смелость – открыла дверь.

– Да?

– Вы нас заливаете. По стене на кухне водопад течет.

– Странно, у меня все краны в порядке. Можете сами зайти, посмотреть.

Ни капли. Возле таза пол сух. Даже в ванной я умудрилась не наляпать.

Мой сосед снизу оказался похожим на римлянина. На стойкого римлянина. Наверняка его предки несли пограничную службу где-то в районе Троянова вала, затем ассимилировались в даков Одесской области.

Римлянин похмыкал. Полез с газеткой под ванную. Смотал метра три сухой паутины (я говорила уже, что хозяйка я так себе?). В кухне, под раковной, паутины вышло метра два.

– Оно может еще между стенами протекать. Старые трубы.

Полез в вентиляционное отверстие (или как еще оно называется). Осветил фонариком изнанку дома. Ничего не прояснилось.

Безнадежный оптимист, он побежал на верхний этаж. Вспомнился старый анекдот: «Если ты затопил соседей, плюнь в потолок, скажешь – сверху натекло». Но наверху тоже было сухо. Полусонный пузатый дяденька вообще никак не мог понять, что от него хотят.

– Нет, ну идемте, вы сами увидите. Там просто водопад сегодня начался.

В квартире римлянина на аккуратно отремонтированной кухоньке сидела жена. По стене струились прозрачные воды. Вода текла ниоткуда в никуда. Мы сели на табуретки вокруг стола и стали ждать. Труп неведомого врага так мимо нас и не проплыл. Но потоп так же внезапно, как и возник, сам собой прекратился.

***

Алекс ещё долго шёл по ночной дороге, пока не услышал Её голос. Тихая, так младенцев качают, мелодия обрывалась внезапно и начиналась вновь. Ветер, от дерева к дереву, бегущий ночным зверем, останавливался у её ног. Она же продолжала петь. Время умолкало и становилось похожим на белое блюдце, по которому: «Яблочко-яблочко катилось, да всю правду показало. Кто ко мне прийдет? Кто меня найдёт? Можешь и не подсказывать, сама знаю. Вон идёт, молодой и высокий. Статный. Сильный. Улыбается, предвкушая встречу со мной».

Он же был – сын. Маленький ребёнок, которого привлекает материнская колыбельная песня.

Идеальная мать пела ему без слов. Алекс мог разобрать только мелодию. Так естественно звучит ветер в кронах деревьев. Так размеренно звучит ручей.

Постепенно он свернул с дороги. Канавы и рытвины, прикрытые придорожным кустарником. Затем – разросшийся древесный молодняк. Затем – полнейшая темнота: за ветви не проникал ни отблеск луны, ни отблеск того небесного звездного бархата, который помогает ориентироваться даже безлунной ночью. Но Алекс шёл уверенно, будто по торному пути. Материнская песня не давала подвернуть ногу в случайной канаве, запутаться среди ветвей.

Вскоре он вышел на поляну. К ней.

Макошь – богиня счастья и несчастья, покровительница озер и колодцев, заклинательница птиц, змей и жаб – Великая мать ждала его…

***

И все-таки соседи не дадут мне расслабиться. Часа через два после «водной истории» в парадной раздались крики. Весьма привычный для меня ор. Точка, точка, точка – три кратких матюка мужским басом. Тире, тире, тире – это уже проклятия женушки. Затем опять три матерные точки. Снова Коля с Анькой разорались. Почему-то они любят выяснять отношения не у себя в квартире, а обязательно должны выползти на лестничную клетку. Возможно, жена боится своего буйного благоверного и поэтому пытается выяснять отношения прилюдно. Но почему не сдаст его в больницу или не разведется? Садо-мазо? Эксгибиционизим?

Я жду полчаса. Скандал не стихает. Выйду-ка лучше на улицу. Длинный сарафан и сумочка-клатч. Вообще-то, клатчи должны быть узенькими маленькими сумочками. Мой же – квадратный мини-чемодан. Клатч-кирпич, в который я умудряюсь запихнуть все: от мобилки до расчески. Отчего он вполне может стать оружием в моих ловких руках. Пройти мне придется мимо скандалящей парочки. Но я особо и не боюсь.

Так и знала, на полпути к выходу мне пришлось столкнуться с широкой и потной спиной Колюни. Пока жена материлась, Колюня стоял посреди лестницы. Но вот (по-видимому, она что-то по его глазам поняла или, как животное, почувствовала) она внезапно с визгом заскочила в квартиру и закрыла дверь. Вовремя. Колюня накинулся на дверь с кулаками. Я думала, что вышибет. Нужно проскочить быстрее злополучный этаж. Но нет. Не успела. Коля развернулся ко мне. Н-да. Сумочка мне в обороне не поможет.

Глаза не отводить, но при этом и не пялиться слишком нарочито. Движения плавные, не поворачиваться спиной. Взгляд у соседушки какой-то дурашливый, ускользающий, но мне удалось наладить визуальный контакт. Отлично. Теперь включаю свой поставленный мягкий, но вкрадчивый голос. Профессионального заклинателя зверей, детей и сумасшедших. Голос звучит как свирель Крысолова. Сумасшедший плывет по волнам моего тембра. Я и сама толком не могу объяснить, что делаю и почему каждый раз поступаю именно так. Где я беру слова, чтобы уговорить его? Интуиция. Или опыт?

Вспомнился один неприятный эпизод из детства. Был у нас в школе один мальчик, клинический психопат. Бил детей ни за что, просто потому что рядом проходили. Загнал он нас с подругой однажды под лестницу. Рядом никого. Мы хоть и вдвоём, но при этом вдвое меньше его и младше. Я понимаю, что вот сейчас он будет нас бить. Причём насколько сильно изобъет, неясно. Возможно, даже убьёт. И ему будет абсолютно все равно, будем мы кричать или нет. Я понимаю, что ему даже понравится, если мы кричать будем. Сама не знаю как, но в ту минуту впервые включилась моя интуиция. Мой взгляд. Мой голос. Я взяла этого мальчишку в ладони моего