Ну, вроде, все. Надеюсь, Акулову понравится.

— Что за мишуру вы мне тут развесили?

Я уже дважды за сегодняшний день вздрагивала в испуге от чужого голоса, и на этот раз он принадлежал генеральному. Еще утром, спокойный и даже веселый, сейчас Акулов пребывал в диком раздражении. Конечно, не убивал взглядом, как тогда, когда кофе ему разлили на ноутбук, но недовольство так и сквозило в его мимике и каждом жесте.

— Это… К Новому году… — запинаясь, ответила я.

— Какого черта? — Акулов на ходу снял пальто и бросил его на стул. — Я же просил Люду оградить мой кабинет от этой бестолковой мишуры!

— Я не знала, простите, — почти прошептала я, понимая, что вновь попала впросак. Почему Люда ничего не сказала? Ну что за невезение?

— Снимите все это немедленно, — Акулов неопределенно махнул рукой и сел в свое кресло.

— Сейчас, — я стала спешно срывать гирлянды и украшения, бросая их обратно в коробку.

Из кабинета вылетела пулей и сразу встретилась насмешливым взглядом Лики.

— Что случилось? — она как раз крепила гирлянду у окна. — У тебя вид взбешенной белки.

— Ничего, — я со стуком поставила коробку ей на стол и вышла: поговорить с Людой.

— Люда, почему ты не предупредила, что в кабинете Акулова украшать не надо? — с ходу спросила я.

— Как не предупредила? — та удивленно уставилась на меня. — Я сказала Лике, что украсить надо только вашу приемную, а в кабинет Акулова даже близко мишуру не подносить. Он этого не любит. Лика разве не передала?

Значит, опять Лика… Кто б сомневался?

Я вернулась в нашу приемную, молча подошла к столу соперницы, где стояла чашка с кофе, который она собиралась как раз пить, и медленно вылила его на только что распечатанные ею же документы.

— А теперь, — произнесла, глядя на ее ошарашенное выражение лица, — иди жалуйся Акулову… Если осмелишься.

После этого, сохраняя напускное спокойствие, вышла из приемной.

Никита Акулов

Безумный дурацкий день. Сплошная чертова нервотрепка. Начиная с поломанного лифта, неудачных переговоров с бывшей крупной клиенткой и заканчивая… Мишурой.

Новогодняя мишура Никиту добила окончательно, стала последней каплей, после которой его окончательно прорвало.

Никита и сам не знал, почему так не любит Новый год и все, что с ним связано. Может, потому что в их доме этот праздник никогда не был семейным: родители или уходили в гости, а детей оставляли на бабушку, которая всегда рано ложилась спать и заставляла то же делать внуков, или же к ним в дом приходила толпа гостей, среди которых детям же опять не было места. А повзрослев, они с сестрой и братом просто стали разбегаться в эту ночь каждый в свою компанию. Но и те, попросту говоря, пьянки трудно было назвать празднованием. Напиться, накуриться, уединиться с какой девчонкой — и все это только для одного: забыться. А в последние лет десять Никита даже пьянок избегал. Если позовут на какой банкет, важный для его бизнеса, появится там, отметится, переговорит с кем надо, выпьет бокал шампанского — и домой. Спать. Чтобы поскорей наступило утро и жизнь пошла своим чередом. Без праздничной суеты, бестолковых подарков, неискренних поздравлений и безвкусной мишуры, от которой рябит в глазах. Последнее он вообще бы запретил в своей компании внутренним приказом. Только это было бы слишком эгоистично по отношению к сотрудникам «Дома интерьера». Если этот праздник не доставляет радости лично ему, то не значит, что его надо портить остальным. Поэтому Никита просто попросил избавить его от всяких украшений в кабинете, однако его просьбе решили не внимать. Или забыли о ней.

Никита понимал, что Татьяна тут ни при чем и сделала все не специально и не по глупости, по ее лицу было видно, что она растерянна. Скорее всего, ее действительно не предупредили. Но он сорвался именно на ней, и сейчас испытывал некоторое чувство вины.

Он вдруг вспомнил, как они утром застряли в лифте, и это почему-то вызвало у него улыбку. Татьяна, хоть и не прямо, но все-таки призналась, что кофе на ноутбук пролила не она. Что и следовало доказать. Оставалось непонятным, зачем она молчала до этого. Да и вообще Никита пока не мог понять до конца, что она за человек. Сдержанная на эмоции, все же ответственная и… Легкая как пушинка. Он это ощутил это, когда помогал ей выбраться из лифта. А еще от нее вкусно пахнет. Свежие, почти невесомые духи с нотками каких-то весенних цветов. Жасмин? Ландыш? Мимоза? Да какая разница… Вкусно и все. Это аромат хочется вдыхать и вдыхать, а лучше зарыться лицом в ее волосы…

Стоп. Откуда вообще эти мысли вылезли? Легкая, вкусно пахнет… Совсем уже крыша едет. Никита потер лицо, приводя себя в чувство. Татьяна Ларина — его помощница, потенциальная. И не более. Никаких романов на работе — это с определенных пор было его кредо, и пока он вполне успешно ему следовал.

— Переработал, — решил Никита. Организм и, в первую очередь, мозг срочно требует разгрузки, вот и соскакивает на всякую ерунду. Надо, как только закончатся эти бестолковые праздники, махнуть куда отдохнуть. В теплые страны. Или, наоборот, в горы, на лыжи. А может, и вовсе просто закрыться в своем доме в Подмосковье, и не выходить оттуда с неделю, а то и две. Пожить отшельником. Без телефона и интернета. Да, самый идеальный вариант.

Взгляд Никиты случайно скользнул на стол и уперся в деревянную елочку, украшенную редким бисером, заменявшим шары и гирлянды. Еще одна новогодняя «штучка»… Небось Ларина забыла. Рука Никиты потянулась к ней с желанием выбросить, но до мусорки игрушка так и не долетела. Акулов покрутил ее в ладони и… вернул обратно на стол. Если подумать, то не так уж она и раздражает его… Поэтому пусть стоит, места все равно почти не занимает.

Он выбил пальцами дробь по столешнице и поднялся. Выглянул из кабинета. В приемной была только Лика. С выражением негодования и обиды на лице она стояла у принтера, который один за другим выплевывал листы с напечатанным текстом.

— Договор уже распечатали? — спросил Акулов, направляясь к кофеварке.

— Почти, — она поджала губы и выдернула из приемника последний лист. — Вот, пожалуйста…

— Занесите в мой кабинет, — Никита выбрал любимый американо и нажал кнопку.

— А-а-а… Может, я сделаю, Никита Романович? — опомнилась Лика, кинувшись было к нему

— Не надо, я сам справлюсь, спасибо. Это всего лишь кофеварка, а не адронный коллайдер…

— Что? — Лика явно не поняла, о чем он. — Какой андроид? У меня айфон…

— Ничего, Анжелика, — вздохнул Акулов, — несите документы мне на стол, пожалуйста… А то опять придется распечатывать.

— А где Татьяна? — спросил он, когда Лика вернулась.

— Понятие не имею, — она передернула плечами. — Бросила коробку с украшениями и сбежала куда-то… Еще и кофе мой разлила, — ее взгляд, полный ненависти, упал на мусорную корзину, откуда торчал договор во влажных коричневых подтеках. — Гадина, — тихо добавила она.