— А-а-а… — протянула Соня с видом знатока.

— А ты что делаешь? Тут.

— Гуляю с Таней, — она показала на меня. — Это помощница дяди Никиты.

— Да? — Иван кинул равнодушный взгляд в мою сторону. — Понятно…

— У него вообще две помощницы, но на другую только что упала елка, она разозлилась и ушла, — поделилась Соня. — А Таня осталась. Мы теперь с ней маму будем ждать. И Никиту.

— Понятно…

— А ты придешь ко мне на день рождения? Вань, а? — девочка дернула ушедшего в виртуал дядю. — Он в январе, помнишь?..

— Приду, да… — рассеянно отозвался тот.

— Ура! — Соня захлопала в ладоши. — А у нас торт будет, с единорогом! Мама обещала…

— Круто…

Разговор у них явно не клеился, и Соня как-то приуныла.

— Давай не будем мешать дяде, — предложила я, — а лучше вернемся к нам в приемную и порисуем.

— А ты умеешь рисовать единорога? — сразу взбодрилась девочка.

— Попробую, — с улыбкой пообещала я. — Я, конечно, не художник, но…

Единорог у меня получился скорее похожий на жирафа, но Соня осталась довольной, и на минут пятнадцать, пока она старательно разукрашивала его, в приемной воцарилась тишина и спокойствие. Вскоре Лика вернулась с пирожными и сладкой улыбкой на лице.

— А я вот что купила, — пропела она. — Вкусные, со взбитыми сливками. Любишь? — вопрос адресовался Соне.

— Не знаю, — она пожала плечами. Похоже, после вспышки гнева Лики у елки ей не так-то просто будет вернуть расположение девочки. — Я больше с шоколадом люблю.

— А тут и с шоколадом есть, — вытащила свой козырь Лика и поставила перед девчушкой коробочку с прозрачной крышкой. — Бери что хочешь…

Цель все же была достигнута, и глазки Сони загорелись. Она сама открыла крышку и выхватила пирожное. Слопала его в один миг и потянулась за другим.

— Ну что, вкусно? — Лика спрашивала ее, но торжествующе поглядывала на меня. Неужто и тут решила соревноваться? Мне даже стало несколько смешно: нашла, в чем тягаться.

После двух пирожных и надкусанного третьего Соня вернулась к разукрашиванию жирафа-единорога, я же наконец получила ответ от последней испанской компании и побежала их распечатывать. Затем сложила в папку и понесла в кабинет Акулову.

— Ой! — вдруг вскрикнула Соня.

— Что такое, милая? — преувеличено обеспокоилась Лика.

— Живот болит…

— Это потому что кто-то очень любит пирожные, — пожурила ее Лика.

А Соня снова ойкнула, а потом застонала.

— Сильно болит? — я вернулась из кабинета генерального.

Девочка смогла лишь кивнуть и со стоном сложилась пополам.

— Это не могут быть мои пирожные, — тут же запротестовала Лика, бледнея. — Они из дорогой кондитерской… И вообще…

— Да навряд ли это они, — отмахнулась я, взволнованно глядя на скрюченную Соню. — Слишком мало времени прошло. Соня, а где именно тебе болит? Вверху, внизу, сбоку?

— Не знаю, — захныкала та. — Но больно… Очень…

— Так, — я глянула на Лику, — звони ее матери…

Лика схватилась за телефон, быстро набрала номер, взятый с оставленной записки.

— Не берет трубку… — сказала потом. — Уже три раза перенабрала…

— Акулову звони, — я тем временем стала щупать лоб девочки: нет ли жара. Вроде, не чувствуется…

— Тоже не берет. Что делать, Тань? — в голосе Лики слышался неподдельный страх. — Ведь нам же влетит… Сделают еще виноватыми… Не уследили…

— Тебя только это волнует? — рявкнула я на нее, сама не ожидая от себя такой эмоции. — Скорую вызывай!..

Дозвониться до Акулова мне удалось только из машины Скорой помощи, когда мы были на пути в больницу.

— Никита Романович, наконец-то… — выдохнула я с облегчением в трубку, когда услышала его короткое «слушаю». — У нас ЧП. Соне резко заболел живот, скорую уже вызвали, сейчас едем в больницу… Подозрение на аппендицит… Да, я с ней… Лика осталась в офисе… Она пытается дозвониться вашей сестре, та тоже не брала пока трубку… Какая больница?.. — я повернулась к фельдшеру с тем же вопросом, потом продиктовала адрес Акулову. — Да, хорошо… Ждем…

— Как ты? — спросила я уже девочку, лежащую на каталке. — Болит?

Она кивнула.

— Никита приедет? — вздохнула потом.

— Да, дядя Никита сказал, что уже выезжает. Только созвонится с твоей мамой, — я погладила ее по голове. — Ты только не волнуйся и ничего не бойся. Я побуду с тобой до их приезда.

— Я не боюсь… — снова вздохнула Соня и с опаской покосилась на пожилого доктора в круглых очечках. — Просто не хочу в больницу.

— Тебя пока никто туда не кладет, — усмехнулся он. — Вначале врачи все проверят, а там будет видно… А если и положат, то до Нового года точно выздоровеешь. Написала уже письмо Деду Морозу? Что попросила подарить?

— Дедов Морозов не существует, — буркнула Соня. — В них только маленькие верят.

— Ух ты… Только маленькие… — засмеялся доктор. — А ты уже большая? Сколько тебе лет?

— Шесть будет в январе. Я уже в школу в следующем году иду.

— А, ну тогда точно уже совсем взрослая, — с улыбкой подтвердил врач и обратился ко мне: — Так родственники подъедут скоро? Мне бы надо карточку заполнить… А то знаем только имя, фамилию и возраст…

— Да, ее дядя, во всяком случае, должен приехать где-то одновременно с нами… — пообещала я.

Мы все же оказались первыми. Медсестра в приемном отделении, конечно, повздыхала, что тоже не может нормально оформить ребенка, и отправила нас в смотровую. Соня к этому времени уже совсем притихла и только глядела на всех волчонком.

Пришла молодая женщина-врач, пощупала ей живот, Соня несколько раз ойкнула, а на вопросы, где болит, отвечала неопределенно.

— Картина пока неясна… — заключила доктор. — Сейчас сделаем анализ крови, и по нему уже будем смотреть… Если он спокойный, то отправим вас домой. Ждите здесь, позову медсестру, чтобы взяла кровь на анализ.

Соня испуганно вцепилась мне в руку, а когда врач вышла, быстро зашептала:

— Таня… Танечка… Я боюсь делать анализ крови… Я же пошутила… Мне не болит живот… — ее глаза налились слезами. — Я все придумала… Честно…

— Зачем? — спросила я с недоверием.

— Чтобы вас с Ликой напугать… — она всхлипнула.

— А зачем нас пугать? — я совсем растерялась. — Ты понимаешь, что так не шутят? Это серьезные вещи… Мы ведь действительно перепугались за тебя, понимаешь?

— Прости, Танечка… Я больше так не буду… Но мама просила…