Человек медленно поднялся и протянул ему руку. — Пойдем! Настало время!

Ашэ смотрел на человека, ясным пронзительным взглядом. Если бы хоть кто-то мог представить, как Ашэ хотелось протянуть свою руку Ияру. Каким соблазнительным, казался ему обещанный покой. Он так устал жить, воевать, бороться и лгать. Но он не мог, не мог уйти сейчас. Потому что слишком много жизней, теперь зависели от него, в том числе и жизнь невинной Астрид, в мир, в который он ворвался, как незваный гость, и все там поставил с ног на голову.

Он медленно закачал головой, человек усмехнулся и легонько коснулся пальцем его лба. Ашэ провалился во тьму. А когда он очнулся в пещеру через дыру ярко светило полуденное солнце, он вскочил, и боль вновь пронзила его так, что в глазах на секунду все померкло. Он осмотрелся, не было ни человека, ни костра, ни крынок с едой, ни бурдюка, ни повязки на его ране, только грязный кусок его плаща, которым он сам ее перетянул. Слева от него стоял горшок с маленьким деревом — бонсай, тот самый, что ему подарила Астрид. И где-то справа, недалеко, размеренно капала вода. Вода была настоящей. Он бросился к маленькому ручейку, стекавшему по скале, и жадно начал пить, невзирая на боль и, конец, напившись, устало откинулся на каменный выступ, сунул руку в карман, достал капсулу с ядом, швырнул ее как можно дальше от себя и закрыл глаза.

— Достала меня эта многоуровневая фигня со снами, как у Нолана. * — Повторил он слова Астрид, которые однажды показались ему такими непонятными, а теперь напротив казались такими простыми. Он скучал по ней, он давно ни по кому не скучал, но сейчас он отдал бы все, чтобы вновь оказаться на ее диване.

«Таинственные незнакомцы»

Ашэ брел по пустыни уже около двух недель, а до этого еще четыре дня ушли на то чтобы добраться до корабля и немного восстановится. Путь был не близким, а он все еще был слаб. Рана была большой и глубокой, кровоточила, болела, отнимала много сил. Корабля на месте не оказалось, но как он и предполагал там был тайник. Значит, была надежда, что его люди остались живы и возможно даже успели спрятаться, это не могло его не радовать. Поначалу он хотел сходить в логово узнать, что там произошло, но продовольствия было не много и время тоже играло не в его пользу. Ашэ понятия не имел, сколько провел в бреду в той пещере, может день, а может пару недель. Много чего могло случиться за пару недель. Кроме того, ближайший город был в противоположном от логова направлении, и он отказался от этой идеи. Вдоль границы не было никаких поселений на многие мили вглубь, давным-давно после войны с миром Аврора, по приказу короля все население оттуда переселили на север. Чтобы было проще вести военные действия при вторжениях, а вторжения были делом частым. Мундус и его короля ненавидели многие, кроме того, эта местность была усыпана множеством пещер, целыми подземными лабиринтами и поселения на границы создавали бы массу сложностей, так что король решил эту проблему быстро и, как считал Ашэ, довольно мудро. Он поморщился, он не очень любил вспоминать ту войну. Теперь, приграничная зона представляла собой унылую безжизненную пустыню, с множеством постов Восьмого Легиона, о которых никто не подозревал до тех пор, пока не натыкался на них. Они были скрыты волшебными щитами. Легендарная Южная граница была поистине не проходима. Ашэ не был до конца уверен, что и он сможет пройти приграничную зону не обнаруженным. Пусть это и была его идея, и, именно, он с Гвиневрой долгими вечерами рисовал схемы этих самых постов.

Все эти одинокие дни в пустыне, он снова и снова задавался одним вопросом, неужели, Гвиневра, действительно, сможет поймать его и выдать королю? Одна из восьми легендарных Хранителей Миров, просто хладнокровно придаст своего сослуживца, своего друга? Ему это казалось чем-то невероятным, беспрецедентным, не случавшимся до этого. Всю его жизнь сначала ему твердили про доблесть и честь, про честность и благородство, про верность. Потом и он сам начал повторять и повторять это и он никогда не ставил под сомнение неписаный кодекс чести восьми Хранителей. Или власть короля или возложенную на них великую цель, в его мире не существовало причины, по которой кто-то из них мог выступить против другого. Они не предают друг друга, они как семья, принимают друг друга со всеми их недостатками. Даже Грум с его скверным характером, никогда бы не поднял руку на субстанта и тем более на Хранителя. Однако Грум уже открыл на него охоту, но это по приказу короля. Никто из восьми никогда не ставил под сомнение приказы короля. Это бы оправдало действия Грума. Ашэ никогда не относился к нему как к настоящему врагу, скорее как к сопернику. А их бесконечные выяснения отношений походили на соревнования, никогда не доходившее до смертоубийства. Даже если он сам и отправлял наемников, то только потому, что знал, что они не причинят Ашэ вреда. Ашэ в это искренне верил, но так ли это теперь или это только он продолжает верить в эти идеалы?

От этих мыслей ему захотелось уйти к границе, убраться прочь, прыгнуть в Разлом и пусть судьба решит, где ему оказаться. Он горько усмехнулся, вряд ли существует мир, в котором не известно его имя, и, его не хотят там убить, разве что в мир Астрид, который теперь скрыт от него и туда ему ни за что не попасть. Однако Ашэ боялся, что если Кей Ос не прав и скрывающее мир Астрид волшебство все же лопнет, король найдет ее. Только мысль об этом заставляла его идти по этой пустыне в Турфан. Там он планировал спрятаться, найти целителя, запастись едой, выяснить, что с его людьми, а уже потом решить, что делать дальше.

Он, сначала, хотел идти по пещерам, это сократило бы путь и дало ему возможность передвигаться и ночью, он двигался на север, и температура с каждым днем опускалась все ниже. Но в пещерах могли быть засады, да и в них было легко заблудиться. Ашэ неплохо ориентировался в этих лабиринтах, но, сейчас, он не очень-то доверял своему уставшему от боли рассудку. К тому же там обитали всякие мелкие хищники, а сражаться с ними Ашэ был еще не в состоянии. Поэтому он все же решил