– Преследовал, сэр. Он побежал на второй этаж. Он заперся в машинном отделении. Я подумал, что мне следует обождать.

– Дурак! Он же может саботировать корабль! Сержант, – сказал Эйгенграу, обращаясь к человеку с большими бакенбардами и ртом, похожим на прорезь для монет. – Идите в машинное отделение. Стреляйте во всех, кто там есть, включая обнаруженного рядовым монстра. Затем спуститесь по орудийной палубе на корму. Убейте любого, с кем столкнетесь. Я отведу вторую половину наших людей к кормовой лестнице и поднимусь на верхнюю палубу. Сегодня мы не берем пленных, но постарайтесь не испортить корабль. Утром вы можете оказаться в составе его экипажа.

Сержант повернулся, чтобы собрать подчиненных, но Эйгенграу окликнул его ради последнего слова:

– А если я застигну хоть кого-то из вас во время отступления – повешу в порту, стервятникам на поживу!

Эдит откинулась на спинку кресла, опережая атаку Хейст. Падая, она увидела, как ярко-рыжие волосы Джорджины взметнулась над головой, словно корона. Выражение ее лица говорило об абсолютной решимости, но в нем не было ни ненависти, ни отвращения. Они были подругами, разделили несколько искренних и хрупких моментов… Но дружба в Башне могла быть только роскошью, праздником, который каждый хотел бы продлить, но он был обречен на неизбежный финал.

Когда спинка ее кресла ударилась об пол, Эдит вскинула пятки и ударила скульптурный живот Джорджины повыше пупка. Откатилась назад и вновь саданула пяткой, от чего золотая блюстительница отлетела в сторону. Рывок отнял у капитана Уинтерс все силы. Движитель Джорджины оказался тяжелым, словно якорь. Эдит почувствовала, как задрожала стальная переборка, когда Хейст приземлилась на спину в нескольких футах от нее.

Эдит резко выпрямилась. Ее ножны и кобура болтались на стене, словно приманка. Она вскочила на ноги и рванулась к ним, спотыкаясь о стол и рассыпая остатки ужина. Возможно, если бы она выстрелила гостье в ногу, этого бы хватило, чтобы усмирить Джорджину, вытащить ее с корабля, но не убить. Эдит потянулась к стальной рукоятке пистолета.

В следующий миг ее понесло в сторону. Ощущение и звук были такие, словно капитана Уинтерс ударили лопатой. Ее движитель принял на себя основной удар, и все же Эдит швырнуло в витрину. Боль пронзила руку, когда она врезалась в шкаф. Осколки стекла и безделушки просыпались на пол вслед за ней.

Капитан Уинтерс неуклюже приземлилась на четвереньки среди разбросанных экспонатов. Оглянувшись через плечо, она увидела, что Джорджина потирает предплечье золотистой руки, как будто от удара сильно ушиблась.

– Ты быстрее, чем кажешься, – сказала Эдит.

Джорджина вытащила пистолет Эдит из кобуры. На мгновение залюбовалась мастерством гравированной рукояти и линией ствола, затем разломила оружие пополам и швырнула обломки на пол перед капитаном. Джорджина отломила чашеобразную гарду сабли, когда та еще была в ножнах, и взяла обнаженную сталь в руку. Небрежно скользя ладонью, она разломила клинок по несколько дюймов зараз, как длинный стручок фасоли.

– Ну же, Эдит. Посмотри на нас! Нам ведь не нужны пистолеты и сабли, правда?

– Мне нравился этот меч. – Эдит приподнялась на колено, оставив на ковре среди осколков стекла кровавый отпечаток ладони.

– Он тебе больше не понадобится, – сказала Хейст, роняя последние куски погубленного клинка. Она сжала кулаки и шагнула к Эдит, сидевшей на полу.

Капитан Уинтерс выхватила из кучи хлама нефритовый горшок и швырнула его в Хейст. Та пригнулась, но недостаточно быстро. Дно горшка задело макушку Джорджины. Она схватилась за голову, зашипев от боли. Эдит воспользовалась случаем и поднялась на ноги.

Хейст опустила руки; один ее глаз все еще был крепко зажмурен.

– Это было не очень спортивно.

– Может быть, ты все-таки не так быстра, – сказала Эдит.

– Ах, Золотые Часы никогда не опаздывают! – Хейст нацелилась в челюсть Эдит.

Эдит отразила первый удар движителем, но пропустила второй. Замах был слишком коротким, чтобы его можно было поймать, и самое большее, что она могла сделать, – попытаться уклониться от него. И все же Хейст угодила ей точно в ребра. Эдит согнулась пополам, а затем, поскольку была уже низко, рванулась вперед. Ее инерции хватило, чтобы Джорджина потеряла равновесие, и обе тяжело упали на ковер среди разбросанных блюдец и столовых приборов. Хейст подняла руки, прикрывая голову, когда Эдит вознесла над ней железный кулак. Она ударила Хейст в ключицу, отчего ее грудь зазвенела, как коровий колокольчик, и на прекрасном панцире осталась вмятина. Кряхтя, Джорджина перекатилась на бок, стряхивая с себя Эдит, и снова вскочила на ноги.

Капитан Уинтерс поднялась, сжимая в окровавленной руке канделябр. Хейст откинула волосы с глаз и, видимо в порядке эксперимента, замахнулась на Эдит, которая парировала удар подсвечником.

– Не привыкла драться руками, а?

– Я бы не назвала это руками, Джорджи. Они больше похожи на дубинки с большими пальцами, не так ли?

– Сказала женщина с железной рукавицей!

Джорджина набросилась на нее со шквалом ударов – хуков, тычков и апперкотов. Тем самым она продемонстрировала Эдит доказательства многочасовых спаррингов с бойцами из Колизея. Она двигалась так умело и с такой силой, что Эдит оставалось только отступить и позволить своему движителю принять на себя главный натиск. Но каюта была недостаточно велика, чтобы весело гонять Джорджину туда-сюда. Канделябр уже погнулся, и у него не хватало двух рожков. Интересно, как долго она сможет защищаться одной рукой против двух? Даже мимолетного удара по голове достаточно, чтобы все закончилось, и теперь Эдит не сомневалась: Джорджина ее убьет. Скорее всего, ей станет из-за этого неловко. Она напьется и немного повспоминает то утро, которое они провели вместе, воспользовавшись гостеприимством короля. Может, прослезится. Но все равно ее прикончит.

Джорджина нанесла контрудар, на дюйм промахнувшись мимо подбородка Эдит. Капитан отпрянула и ударилась икрой о край матраса. И на этом все закончилось. У нее больше не осталось свободного пространства.

Намереваясь покончить с нею, Хейст сделала выпад, подняв одну руку, чтобы отбиться от движителя Эдит, а пальцами другой руки целясь ей в сердце.

Капитан Уинтерс нырнула в сторону, разбив столбик кровати ударом руки. Балдахин рухнул на Хейст, словно сеть, Эдит же успела выпрыгнуть из-под него.

На миг золотая блюстительница забилась под парусом кровати, запутавшись в ткани.

Задыхаясь от усталости, Эдит уронила покореженный канделябр. Как бы безнадежно это ни выглядело, она чувствовала, что должна попросить еще раз – если не ради Хейст, то ради собственной совести.