для мятежников соглашении должны были достичь их в октябре, но только во время визита принца в Толедо, куда он прибыл в начале ноября[948], они полностью осознали их жуткое значение. После обвинительных папских булл и решения Арагона не воевать с Кастилией это соглашение трёх аристократов оказалось третьим подряд сильнейшим ударом по мятежникам. В каком-то смысле он оказался самым сильным, потому что уничтожил их последние надежды на смену режима.

Принц не терял времени и начал переговоры со своим отцом и Альваро о передаче им Толедо, но вскоре переговоры увязли в трясине разногласий[949]. Однако принц Энрике верил, что, в конце концов, его отец будет вынужден согласиться на его условия. А пока что он решил отправиться в Толедо, отобрать у Сармьенто алькасар и отстранить его от городского судейства. Он также намеревался поговорить с некоторыми видными людьми города, которых он хотел видеть руководителями новой толедской администрации. Принц хотел сообщить им о своих планах в городе и обеспечить их поддержку и лояльность.

Он прибыл в Толедо с впечатляющим сопровождением, включая ведущих членов своего двора, «многих кабальеро и дворян», и, по всей вероятности, с большой военной силой[950]. Как обычно, при нём были Пачеко и Хирон, а на этот раз ещё и дон Лопе де Барриентос, епископ Куэнки, присоединившийся к его совету. Епископ был также известен как человек короля, и его теперешняя функция в качестве советника инфанта заставила кое-кого подумать, что он решил перейти на другую сторону[951]. Но такой шаг никак не вязался бы с политической биографией Барриентоса[952]. Несомненно, Энрике, предвидя серьёзные трудности в предстоящих переговорах в Толедо, попросил Барриентоса помочь ему склонить толедцев к принятию предлагаемого плана. Он должен был сказать епископу, что хочет, чтобы жители города согласились на условия, приемлемые для короля, и Барриентос не представлял, каким образом такое назначение может как-то противоречить его лояльности по отношению к Хуану II.

Толедо оказал принцу радостный приём, затем последовали недельные празднества, которые, вне сомнения, выразили стремление города укрепить связи со своим патроном, наследником престола. Ясно, что большинство населения видело теперь в принце будущего освободителя от власти мятежников и защитника города от его отца, короля Хуана, который всё ещё угрожал им наказанием. Чтобы поведение народа произвело впечатление на Сармьенто, принц позволил празднествам длиться достаточно долго, но как только празднование закончилось, он сообщил о своих планах относительно города и лидерам мятежников, и некоторым важным лицам города, которые не принадлежали к партии мятежа.

Анналы того времени не сохранили нам записей о беседах принца с толедцами. Однако представляется возможным реконструировать их общее направление на основе других современных источников. Нет сомнения в том, что принц объяснил своим собеседникам, что при данных обстоятельствах у них нет иного выбора, кроме как примириться с королём. Они, конечно, пытались получить некоторые уступки в определённых вопросах второстепенной важности, и получили их, но должны были осознать основные условия, которые влекло за собой соглашение с королём. Эти условия предполагали принятие того факта, что Альваро является фактическим руководителем страны, а также отмену «Толедского статута» и восстановление равенства конверсо. Затем принц выдвинул непререкаемое условие, к которому он вёл с самого начала: администрация города не сможет оставаться у власти, и жители Толедо обязаны избрать и установить новое городское правительство.

Реакция мятежников на эти предложения была, разумеется, негативной, полной упрёков и резкой критики. Они напомнили инфанту об условиях, на которые тот согласился перед тем, как ему позволили войти в город. Они сказали, что сделали его патроном Толедо, чтобы защитить их от угнетения Альваро, а теперь он предлагает швырнуть их волкам тирана, да ещё просит их согласия. Далее он пообещал защитить их права и привилегии, а теперь хочет, чтобы они упразднили «Толедский статут», основанный на их старейшей и драгоценной привилегии. Наконец, они напомнили принцу о гарантиях, данных им Сармьенто по поводу его постов, — а именно то, что посты останутся за ним бессрочно, — и теперь он отказывается и от этих гарантий и хочет, чтобы Сармьенто ушёл со всех своих постов[953]. Какого же ответа принц ожидает от них, кроме категорического отказа?

Не менее решительной и ничуть не более обнадёживающей была реакция нотаблей. Они, конечно, хотели бы избавиться от Сармьенто, и ненавидели сгрудившихся вокруг него мятежников, и уж наверняка хотели бы восстановить свою власть в городе. Но их вовсе не привлекала перспектива возобновлённого контроля Альваро над городом; они боялись мстительности и усиленных поборов, когда Толедо вновь окажется в его руках. В дополнение к этому они резко возражали против восстановления равенства конверсо и держались за «Толедский статут», который соответствовал их взглядам и интересам. В этом пункте, как, впрочем, и в других, не было большой разницы между взглядами нотаблей и мятежников, и здесь принц понял, что он встретился в Толедо с практически объединённым антироялистским фронтом. Он, конечно, приложил немалые усилия к тому, чтобы развеять страхи, разделяемые большинством городского населения, то есть страхи перед ожидаемыми наказаниями и боязнь потери льгот и привилегий. Он, наследный принц, сделает максимум возможного, заверил он горожан, чтобы получить прощение короля городу и его жителям, и позаботится о том, чтобы король заново утвердил все или большинство королевских пожалований городу. Однако никто из них не успокоился, и, увидев, с каким упрямым сопротивлением он столкнулся, принц Энрике в какой-то момент должен был сказать, что примет их возражения во внимание и, возможно, пересмотрит весь свой план. Маркос Гарсия, который в тот момент продолжал работать над составлением ответа на папские буллы, должен был, видимо, оказаться под впечатлением от этой явной нерешительности и продолжал верить в то, что можно склонить принца к поддержке старой программы мятежников. Он обратился к своим согражданам с призывом твёрдо стоять на своих правах и не поддаваться соблазну должностей[954], и включил в свой черновик обращение к принцу, которое было одновременно упрёками, мольбой и предупреждением:

О, сиятельный принц и могучий властелин дон Энрике! Как нечистый[955] ввел Вас в заблуждение и заставил забыть клятвы и обещания, что Вы дали святому городу Толедо? Вы знали намерения города и жителей, и Вы нашли эти намерения добрыми и святыми, и Вы одобрили их действия и ходатайства как справедливые… и Вы подписали своим именем и скрепили своей печатью жалованную грамоту [по этому вопросу], и Вы поклялись и пообещали защищать город и гарантировать полную справедливость,