– Безусловно. Но если с другого края присмотреться…Речь идет о будущности молодого князя…– осторожно приступил Барма. – Избрать спутницу жизни – одно из важнейшего для мужчины…

– Это верно, верно, – кивнул Годфред, зевая. – С другой стороны, может, не так уж это и важно…Ведь я смогу взять себе наложницу, которая будет мне по сердцу. А жениться…Придется на той, на которой нужно…

– И при всем том, я бы осмелился советовать молодому князю подойти к этому вопросу с большим тщанием, – не отступался Барма. – Все-таки супруга есть лик своего мужа…И лик сей должен быть благообразен…

– Не страшно, если не так. Дядя же женился на дчери Гостомысла. И ничего, жив и здоров, как докладывают, – Годфред подавил зевок. Потянулся, выставив затекшую ногу, возле которой все еще хлопотал бестолковый слуга. – Хотя дочка Гостомысла…Это, должно быть, до крайности…

– Вероятно, – Барма поджал пухлые губы. Беседа зашла в тупик.

В этот момент дверь скрипнула, и в горницу без доклада вошел чем-то озабоченный Торольв. Не обратив внимания на главу вече, он проследовал к Годфреду. И присел на лавку возле того.

– Что с тобой? – Годфред оглядел Торольва, который пока молчал, но выглядел неспокойным.

– Гарди нашли, – мрачно изрек берсерк, упираясь ладонью в колено.

– Наконец-таки, – Годфред не понял новости и воспринял ее по-своему. Гарди бесследно пропал несколько дней назад. Без него Годфреду было скучно. Он даже поначалу разозлился на друга, что тот так неожиданно исчез, ни о чем не предупредив. – И где его носило?

– Он мертв, – ответил Торольв кратко.

В горнице повисло молчание. Годфред будто не постигал услышанного. Торольв немотствовал, скрестив руки. Барма хмурил лоб. И лишь слуга продолжал колупаться с завязками сапога.

– Как так-то? – наконец проявился Годфред. Теперь он уже не улыбался. И осознавал новость в полной ее мере.

– Так. Его зарезали, – сообщил Торольв, почему-то бросив взгляд на Барму.

– О боги, но кому это потребовалось, – искренне недоумевал Годфред. – Ведь Гарди был вполне добрым парнем…

– Вот орудие убийства, – Торольв шлепнул на стол красивый кинжал, отделанный бирюзой. – Был воткнут в зоб.

– Это же кинжал Гарди, – узнал Годфред. – Вернее…Нет, постой…Все не так…Да ведь этот кинжал он подарил той твоей Стеше, – теперь уже Годфред обращался к Барме. Под словом «твоей» он подразумевал то, что глава вече и упомянутая женщина – земляки.

– Кажется, это он, – согласился Барма, который тоже запомнил кинжал, который был передан в качестве возмещения ущерба жертве насилия.

– И что это значит?! – лицо Годфреда вдруг утратило обычное добродушие. – Отвечай. Барма?!

– Могу лишь предполагать…– Барма, действительно, не знал правды. – Возможно, что неспроста этот кинжал опять оказался у хозяина. Тем паче, в глотке…Но кажется, я загодя опасался, что так и будет.

– Опасался?! – Годфред вскочил с лавки. Ногой отпихнув руки слуги от себя, двинулся к главе вече. – Почему ты не отвратил? Ты бы мог предупредить меня!

– Я же говорю, что и сам ничего не знаю. И могу лишь догадываться, – еще раз повторил Барма. – Я еще тогда предостерегал. Даром, пусть и щедрым, таковые деяния у нас в городе не искупаются.

– Этот дерзкий изборчанин должен поплатиться за свой поступок, – постановил Годфред жестко. – Ведь он умышленно убил Гарди именно этим кинжалом! – Годфред указал на клинок с бирюзой, бесхозно покоящийся на столе. – Он бы мог убить Гарди иначе, раз уж на то пошло. И ничего бы за этим не последовало. Но он сделал орудием убийства этот кинжал неспроста. Это вызов. Мне или самим богам!

– К сожалению, скорее всего, это правда, – согласился Барма.

– В таком случае…Этого дерзновенного братца пусть тоже кто-нибудь убьет…А Стешу…Притащи сюда мне эту вертушку…– покачал головой Годфред. Его нижняя губа чуть выпятилась вперед в недовольстве. И сейчас он казался уже не таким милым, как обычно.

– Помилуй Сварог, она-то тут при чем?..– усмехнулся Барма.

– Она при всем… Подай мою луду, – последние слова Годфред обратил к слуге, который застыл в ожидании распоряжений.

Помощник торопливо засеменил к Годфреду с плащом в руке. Но тот был так взвинчен, что со злостью отпихнул от себя слугу, пытающегося помочь ему с одеваниями.

– Я бы посоветовал молодому князю еще раз обдумать это решение, – изрек Барма неожиданно серьезно.

– Это почему еще? Ты предлагаешь мне проглотить такое оскорбление? – гаркнул Годфред, который обычно не повышал голоса. В его правилах было смеяться и шутить, а не пугать кого-либо. – Простить такое?!

– Я даже и не мыслил о подобном, – торопливо оправдывался Барма. – Однако нужно учитывать, что если сейчас с ее братцем что-то случится…Если его, скажем, кто-то зарежет…А потом обнаружится и его тело…Все это ясно будет указывать на того, кому понадобилась эта смерть, – Барма намекал на варягов.

– А что, разве в этом городе сплетни распространяются столь скоро? – удивился Годфред. – И все уже знают о том, что случилось у Стеши с Гарди?

– Сплетни распространяются скоро, – подтвердил Барма. – Не могу знать охватов. Но тем не менее я бы не советовал рисковать, действуя напрямик.

– Проклятый город, – выбранился Годфред сердито, попутно натягивая на себя луду.

– Честно говоря, сейчас почти любое продолжение этой истории пойдет нам во вред, – размышлял Барма. – Либо в народе будут осуждать. Либо до князя Рюрика дойдут слухи о якобы царящем здесь беззаконии, – слово «якобы» Барма выделил особенно.

– Ну и что делать? – бросил Годфред.

– В этом положении трудно сыскать решение, – начал Барма. – Однако как говорится, без человека и проблемы нет. Если позволите…Я полагаю, женщина и ее брат должны исчезнуть. Вслед за ними уйдут и толки.

– А куда они исчезнут в действительности? – нахмурился Годфред. Он задумывал отомстить за Гарди, пролив кровь дерзкого брата Тиши. Но он не имел в виду обычное убийство. – Если я тебя правильно понял, то ты хочешь, чтобы их обоих не стало. То есть убить их, – просто уточнил Годфред, без деланного смущения.

– И при этом, подальше от их дома, – подчеркнул Барма. – А по соседям пустим нужный слух…Что они уехали, скажем, в Новгород к родственникам…

Водворилась пауза. Годфред обдумывал замысел. Барма также был занят размышлениями, нужно было все четче просчитать, чтоб потом не обнаружились изъяны. Лишь Торольв сидел, закинув ногу на ногу, и зевал. Ему план казался идеальным, и нечего тут дальше мусолить одно и тоже.

– Лады, делай, как сам же и придумал, – согласился Годфред после колебаний. И пошел к выходу. Но тут же запнулся, наступив на шнурок, который так и не был завязан до конца.

– Молот Тора, – выругался Годфред. Присев на лавку, он сам взялся за свой сапог. Лицо его было сосредоточено. И он чувствовал только одно – гнев. Он сам лично в этой всей истории не виноват ни с какого края. Это не он забавлялся со Стешей ранней весной. Однако неприятные решения приходится принимать именно ему. И самое отвратительное, что у него нет выбора. Ведь нет ничего хуже, если обо всем этом узнает дядя. И придется сделать все, чтоб не позволить этой квашне выползти из дежи.