В её руке блеснул длинный утончённый серебряный кинжал, который она припрятала в складках юбки. Расстояние между нами маленькое, а сил уже фактически не осталось. Даже шага сделать не могу. Сапфир и Топаз попытались остановить девушку, но не успели. Она ловко смогла избежать братьев.

Я понимала, что стычки не избежать. Закрыла глаза, готовилась к боли, но…

Ничего не было.

Открыв глаза, первое, что я увидела, — высокая и широкая отцовская спина, облачённая в военную форму, которая прикрывала меня от всех бед.

Лилия вонзила кинжал по самую рукоять, но не в меня, как намеревалась, а в живот Алмаза — нашего отца. Кровь тут же хлынула из раны, пачкая белоснежную форму ледяного Короля.

— Ч… ч… что?.. — дрожащим голосом произнесла Лилия, медленно отходя от отца, но уже после пары шагов её ноги не выдержали, и она рухнула на снег. — П… папа… я… нет… Я не хотела… Папа… Только не ты… Только не снова… Папа…

Я сама не знала, как реагировать. Для меня всё это казалось нереальным. Алмаз спас мою жизнь. Но ведь он ранен и сильно.

— Кто-нибудь, — окликнула всех вокруг. Некоторые зверолюди тут же обернулись в мою сторону. — Доктора. Скорее. Прошу.

Больше повторять не пришлось. Все помчались исполнять, словно их сами демоны подгоняли.

— Лилия, — спокойно произнёс Алмаз, смотря на плачущую, дрожащую юную девушку перед ним. — Я всегда чувствовал свою вину перед тобой за то, что не смог отыскать раньше. Что не узнал о твоём существовании прежде. Возможно, если бы ты нашлась до того, как повзрослела, всё сложилось бы иначе. Но даже так я верил, что всё можно исправить. Верил, что тебе просто нужно время, чтобы освоиться, чтобы понять, чтобы увидеть истину. Я давал тебе советы, нанимал учителей и даровал свободу. Каждый день надеялся, что однажды ты поймёшь. Осознаешь, что такое «семья». Ведь именно этого, по твоим словам, тебе так сильно не хватало.

— Папочка… Папочка, прости… Я бы никогда… Папочка… — плакала Лилия.

— Но ты не воспользовалась ни одним из дарованных мною шансов, — продолжал Алмаз даже не дрогнув. — Ты прислушивалась к чужим сплетням, слухам, злым языкам, но не к голосу твоей семьи. Ты желала видеть свои иллюзии, а не реальность. Вместо того, чтобы разобраться в ситуации и быть для нас опорой, переметнулась на сторону врага и предала тех, кто принял тебя. И сама же лично предоставила головы своей семьи палачам. Причём неоднократно… Исходя из этого, я вынужден признать, что, сколько бы времени я тебе ни дал, уже слишком поздно что-либо менять. Порой встречаются люди, которым всегда будет мало. И все их действия приводят к разрушению. Лилия, официально объявляю, что, хоть в тебе и течёт кровь королевской семьи, ты не принадлежишь нашему роду. Ты лишаешься всех королевских привилегий и отправляешься в изгнание.

— Что… это значит?.. — дрожала Лилия. — Папочка…

— Ты мне не дочь, — холодно произнёс Алмаз, после чего его тело слегка пошатнулось. Он терял равновесие.

— Папа, — не выдержала я, после чего подхватила мужчину со спины. Ко мне присоединились Сапфир и Топаз. Алмаз приподнял слегка голову и взглянул в мои глаза. Он ничего не сказал. Просто смотрел, словно желал запомнить моё лицо. А после… закрыл глаза. — Папа… Папа, — звала его, но Ледяной Король потерял сознание. Всё… больше я не могу быть столь доброй и милосердной. Лимит исчерпан. Чувствовала, как по моему безэмоциональному лицу скатывались слёзы отчаяния, после чего взглянула на Лилию. — Именем Первой Дочери приказываю схватить Лилию и отправить в темницу.

— Ах! — вырвалось у девушки после того, как около неё оказалось сразу два крупных зверочеловека, которые немедля накинули на её руки и шею те самые кандалы, который были на братьях. — Что вы делаете?

— За нападение на короля данной страны, а также предательство ты будешь оставаться под стражей до дальнейшего расследования и вынесения приговора, — продолжила я, смотря на девушку.

— Папа уже вынес мне приговор! — кричала Лилия, пока её утаскивали прочь.

— Да, — согласилась я. — Однако, если он не очнётся, приговор вынесу я.

В тот момент в глазах девушки я увидела истинный ужас, а после она вновь зарыдала, осознавая, что совершила.

Глава 38. Ледяной Мир

В просторной светлой комнате было тихо. Даже слишком тихо.

Эта тишина пугала.

Я вошла в помещение и едва заметно толкнула дверь, после чего та медленно, с лёгким шорохом прикрылась, позволяя избавиться от лишних глаз. Наконец-то я посмотрела в сторону широкой белоснежной кровати, на которой находился… Алмаз.

Мужчина лежал на спине. Глаза закрыты, лицо идеально, словно фарфоровое. И не ясно, сколько человеку лет. Незнакомцу показалось бы, что перед ним лежит молодой юноша, а не мужчина, которому как минимум несколько веков.

Тело Алмаза прикрыто белой простынёй, которая крупными складками спадала на пол. Изредка она колыхалась от лёгкого сквозняка, словно призрак. Приблизившись к нему, аккуратно провела тыльной стороной ладони по щеке, убеждаясь в том, что кожа по-прежнему гладкая. Он действительно словно не человек. Кто-то сверхъестественный и сказочно прекрасный. Кожа казалась бархатной и одновременно была ледяной. А белоснежные волосы с лёгким голубым отливом на ощупь мягкие, словно пух.

Алмаз не шевелился… и не дышал.

Медленно наклонилась к его лицу, чтобы рассмотреть детали: ресницы, губы, нос, острый подбородок… После наклонилась к уху и тихо прошептала:

— Папа, ты спишь, как покойник.

— Лидия… — вздохнул во сне мужчина. — Нельзя говорить подобное своему отцу, особенно когда его недавно ранили.

— Упс… — равнодушно произнесла я, выпрямляясь, и тут же указала на небольшой поднос, который держала до этого одной рукой. — Я тебе покушать принесла.

На это Алмаз медленно открыл глаза и посмотрел на вкусности. Не знала, что он точно захочет, так что готовила то, что обычно хотела я, когда болела в детстве. А именно: фруктовое желе. Любила его. Да и сейчас люблю. А в детстве оно всегда успокаивало.

— Что это? — спросил Алмаз, разглядывая разноцветные формочки. — Замороженный сок?

— Это желе, — поправила его, — тут несколько вкусов: яблочный, вишнёвый, карамельный, молочный, банановый, персиковый, клубничный и шоколадный. Какой хочешь попробовать?

— Если это мне, то почему я должен выбирать? — тут же