поведет на Крит один либурнийский корабль и пять полуторапалубных дикротов. Либурна под названием «Нереида» была самым дучшим из девяти двухпалубных кораблей в эскадре Катрея. Но полуторапалубные дикроты тоже имели по два ряда весел и размерами своими лишь немного уступали либурнийским кораблям. Скоростью же они превосходили римские биремы и триремы.

Либурна могла принять на борт не больше двадцати пяти воинов, а каждый дикрот мог взять только пятнадцать. Поэтому Мемнон отобрал среди воинов Лукцея ровно сто добровольцев. Это были люди испытанной храбрости, участники сражений при Скиртее и Аместрате. Мемнона они любили и уважали за отвагу, доблесть и благородный характер. Всего же, включая воинов, матросов и гребцов, в поход должны были отправиться четыреста семьдесят человек…

* * *

На второй день плавания от Сикульского пролива «Амфитрита» и сопровождавшие ее двадцать семь кораблей, груженных добычей, которую взяли пираты в Финикийском Порту и в гавани Мессаны, удалились от сицилийских берегов не менее чем на двести римских миль, но идти прямым курсом на Крит становилось все труднее из-за сильного нота, который отгонял суда в сторону Пелопоннеса.

Ювентина, Леена и Акте сильно страдали от морской болезни. Они забрались в кастерий и лежали там, всеми забытые, на свертках холста и мотках канатов.

На рассвете третьего дня плавания Ювентина нашла в себе силы, чтобы выглянуть наружу, и сердце ее сжалось от страха: вокруг было одно смятое ветром бескрайнее пространство моря. Рассвет едва пробивался сквозь тучи, низко нависшие над грозно кипящей стихией.

– Вот они, бурные владения Нептуна! – прошептала она.

Мамерк был достаточно опытным мореходом, чтобы не почувствовать приближения большой бури, поэтому он предпочитал находиться ближе к южной оконечности Пелопоннеса, где можно было укрыться от непогоды в Мессенском или Лаконском заливах. Посоветовавшись с проратом, он принял решение повернуть корабли на север с поднятыми парусами. Однако очень скоро ветер стал менять свое направление. Мамерк предупредил матросов, чтобы они готовились к встрече со шквалом, и не ошибся.

Он налетел под вечер, неожиданный и свирепый. Не все корабли успели вовремя свернуть паруса. На глазах у матросов «Амфитриты» перевернулись два миапарона. Ни одного человека с этих судов не удалось спасти – всех поглотила морская пучина. Как справлялись с бурей другие корабли, уже не было видно из-за быстро сгущавшейся темноты. Вскоре море обняла непроглядная ночь.

На «Амфитрите» матросы, подгоняемые криками и бранью наварха, очень быстро убрали паруса. Только на верхушке главной мачты, гнувшейся как тростник, оставался маленький суппар, который вскоре был изорван в клочья налетевшим порывом ветра и унесен в море.

Из-за шума волн и воя ветра не слышно было, что кричали люди. Внезапно хлынул дождь. Ослепительно сверкнула молния. Одновременно с оглушительным ударом грома корабль резко накренился на правый борт. Но каким-то чудом «Амфитрита» не опрокинулась. Следующая волна ударила ее в правый борт, и судно выпрямилось. В этот момент перепуганный наварх со страшной руганью приказал срубить главную мачту. Вооруженные топорами матросы бросились на верхнюю палубу, и вскоре мачта рухнула за борт. Два связывающих ее с кораблем каната лопнули сами, остальные были перерублены топорами матросов, после чего либурна стала держаться на волнах более устойчиво.

Почти всю эту ужасную ночь слышны были только рев ветра и грохот моря. Две уцелевшие мачты трещали в своих скрепах. Громадные волны перекатывались через осевшую в воду корму. Нос же, наоборот, был приподнят, из чего Мамерк заключил, что течь находится в кормовой части судна. Несколько матросов спустились в заполненный водой трюм, чтобы обследовать днище. Им пришлось много раз нырять, пока не удалось обнаружить и законопатить щель, из которой в трюм поступала вода.

Пираты в течение нескольких часов вычерпывали воду из трюма с помощью ведер, которые они передавали из рук в руки. Гребцы изо всех сил налегали на весла. Мамерк перебрался ближе к кормовым матросам и зычным голосом отдавал им команды, следя за тем, чтобы нос корабля был все время направлен навстречу волнам.

Ближе к рассвету ветер начал слабеть, и небо расчистилось от туч. Усыпанное звездами, оно вдохнуло в сердца мореплавателей надежду. Как только солнце поднялось над чертой горизонта, Мамерк снова повел «Амфитриту» курсом на север, как и перед началом бури. Других кораблей не было видно: либо их далеко отнесло ветром, либо все они погибли.

В полдень Ювентина, Леена и Акте выбрались из кастерия, чтобы воздать благодарственную молитву перед деревянным изображением Амфитриты. Со страхом глядя на всхолмленную ветром равнину моря, они преклонили колени и благодарили богиню за спасение.

За три часа до заката показалась земля. Это была южная оконечность Пелопоннеса – мыс Тенар, от которого до Крита оставалось около ста пятидесяти римских миль. Здесь наварх решил остановиться, чтобы поставить новую мачту и тщательно просмолить днище корабля.

Во вторую половину дня матросы и гребцы «Амфитриты» вытащили корабль на песчаную кромку берега. Немного передохнув, пираты принялись за починку корабля.

Десять матросов, которых Мамерк снабдил деньгами, ушли на поиски какой-нибудь деревни, где можно было бы закупить провизию, потому что на корабле не осталось ни еды, ни пресной воды: все, что находилось в трюме, было испорчено морской водой.

Вечером матросы вернулись, сгибаясь под тяжестью мешков, наполненных печеным хлебом, головками сыра, вяленой рыбой и кувшинами с вином. Все это было куплено ими в деревне, которую они нашли приблизительно в шести милях от берега.

Перед самым наступлением темноты все необходимые работы на «Амфитрите» были закончены. Матросы тщательно просмолили днище корабля и поставили новую мачту, изготовив ее из цельного ствола сосны, срубленной в находившейся поблизости роще.

Ночь выдалась необычайно тихой. Ювентина, Леена и Акте, съев по куску хлеба с сыром и выпив немного вина, устроились в расщелине одной из скал неподалеку от моря и, накрывшись куском холста, впервые за все дни плавания уснули крепким сном.

С первыми лучами солнца пираты стащили корабль на воду.

При полном безветрии «Амфитрита» взяла курс на юго-восток. На малой скорости Мамерк рассчитывал к рассвету следующего дня достигнуть западной оконечности Крита.

Однако еще до полудня задул свежий попутный ветер. Эту внезапную перемену погоды на корабле расценили как великую милость богов. Все славили Посейдона, Амфитриту и других морских божеств, обещая им по возвращении на Крит обильные жертвоприношения.

Чтобы увеличить скорость корабля, Мамерк приказал поставить на всех трех мачтах дополнительные паруса. Матросы с безукоризненной точностью выполняли все команды своего наварха. В скором времени на «Амфитрите» не осталось ни одного клочка холста, который не надувался бы ветром. Теперь корабль шел с предельной скоростью, и повеселевший Мамерк заявил, что если ветер не переменится, можно уже вечером готовиться к ночевке на Крите.

Так оно и произошло. Незадолго до заката показались окрашенные багровыми лучами заходящего солнца обрывистые критские берега. Либурна, миновав Фаласарны и Холодный мыс (с давних времен его еще именовали Бараньим Лбом), вошла в залив шириной в три стадия. Это была гавань расположенного неподалеку города Лисс. Гавань была заполнена торговыми кораблями. «Амфитрита» едва успела бросить в ней якорь, как наступила ночь. Мореплаватели с радостью предвкушали отдых в Новой Юнонии. До нее оставалось около семидесяти пяти миль пути вдоль южного побережья острова.

Ночь прошла спокойно. Мамерк, спавший на верхней палубе, проснулся, когда небо только начало светлеть. Он тотчас поднял матросов, дав им полчаса на то, чтобы позавтракать, после чего приказал поднять якорь.

За пять часов при встречном ветре либурна достигла Срединного залива с впадавшей в него рекой Электрой. Здесь была стоянка флота Новой Юнонии. Многие корабли, в основном миапароны и дикроты, были вытащены на каменные дамбы. Некоторые из них стояли со сломанными мачтами, свидетельством недавней бури.

Со всех кораблей «Амфитриту» встречали приветственные крики эвпатридов моря.

Либурна пристала к одному из многочисленных причалов, сооруженных из скальных обломков.