Впрочем, быстрые и маневренные корсарские корабли действовали не только в Западном Средиземноморье. Османские правители адриатических портов не забывали, сколь те искусны в разведке. Например, в 1558 году капитан азебов с Лефкаса (осм. Айямавра), реис Карабыйык (тур. «черные усы»), был послан за языком в воды Калабрии и Сицилии[1799]. А зимой 1567 года «реисы-добровольцы» Кара Ходжа и Улудж Меми, поплыв за языками на трех кальетэ и одной фыркате, захватили четыре корабля, груженные пшеницей, и доставили их в порт Нова. Венецианский адмирал не замедлил с ответом на такие действия, противоречащие договору с Османами: во главе двенадцати галер он взял порт в осаду, что привело к незначительным дипломатическим волнениям[1800]. Три года спустя, в самом начале Кипрской войны, от пленников, захваченных реисом по имени Пири – тезкой знаменитого географа, – удалось выведать, что папский, габсбургский и венецианский флоты соединились на острове Кипр; узнали даже количество кораблей[1801]. В 1572 году реисы Шабан и Меми по приказу санджак-бея Эльбистана «отправились в море привезти языка»[1802]. Напомним, что в той же Кипрской войне Кара Хасан, капудан азебов из Влёры, проводил разведку в стратегически важном порту[1803]. В завершение скажем, что в 1589 году один из султанских реисов Абдуллаг-оглу (тур. оглу – сын) Дарендэ Юсуф, захвативший полезного языка, получил пять акче в задаток и отправился в «страны неверных» из Наварино[1804].

Даже бейлербеи посылали шпионов к вражеским берегам. В другой работе мы уже рассказывали историю Кандиели (тур. «из Кандии») Константино / Мухаммеда и янычара Ахмеда, которых зимой 1561–1562 годов Тургуд-реис, бейлербей Триполи, отослал в Кандию[1805]. В 1576 году архитектор Наваринской крепости (ingeniero che ha carico della fortezza di Navarino), по приказу Улуджа Али и указаниям Улуджа Хасана, раздобудет план ключевого для Адриатики острова Корфу и расположенной на нем венецианской крепости[1806]. Вот другой пример: когда в 1584 году на Табарке задержат сицилийца-мюхтэди, присланного тунисским бейлербеем, он под пытками сознается, как много раз занимался разведкой на побережьях Испании по приказу капудан-ы дерья Улуджа Али, а также выдаст имена османских агентов, шпионивших в тех же местах[1807]. Добавим, что и шурин Кемаля-реиса занимался шпионажем в Венеции[1808].

Корсарские корабли, прибывающие в османские порты из Магриба, сразу же сообщали правителям новости из Западного Средиземноморья. Особенно важной могла быть военная информация, которую они предоставляли в критические годы вроде 1572-го[1809]. В сущности, Стамбул не мог получить сведения иным путем: корсары доставляли самые последние вести о политических событиях в Европе, о состоянии вражеских укреплений, о маневрах и приготовлениях габсбургского флота. Так, письмо, отправленное в Стамбул из Алжира в 1573 году, не только упоминает о том, что Мурад-реис захватил на пути к Сицилии полсотни «подлых кафиров», но и сообщает о морском сражении между «галеонами лютеран»[1810] и «испанскими англичанами»[1811], как и о гибели ста шестидесяти португальских судов по «причинам причин», то есть во время шторма[1812]. Легко понять, насколько корсары знали о всей обороне врага и его маневрах в походе 1534 года, и о жалобах королевского наместника Педро де Толедо на шпионов Барбароса, наблюдавших за местными укреплениями[1813].

И никто быстрее корсаров не передал бы новости о передвижении вражеского флота. Яркий пример – разведка Улуджа Али и Кара Ходжи в Адриатике в 1570 году. Два опытных корсара прошли всю Адриатику, где все никак не мог собраться христианский флот, и им повстречалась венецианская галера, зашедшая в Дубровник. Собственно, даже если бы жители, бывшие харадж-гюзары Османов, и не выдали судно корсарам, Улудж все равно заставил бы их сообщить все о христианском флоте. Затем Кара Ходжа, которого он пошлет к Сицилии, приблизится ночью к Мессине и насчитает в ее порту 130–140 габсбургских кораблей. Он поймает языка, высадившись в Калабрии. Но только посмотрите на зигзаг судьбы: один из христиан, которых он захватит, окажется родственником Улуджа Али, калабрийцем-мюхтэди. Уже от него несложно было разузнать, что вскоре христианский флот распустит паруса и поплывет на Восток[1814]. На этом завершим, отметив, что корсары занимались и контрразведкой, то есть противодействовали вражеским судам, проникающим в османские воды с целью шпионажа или же поимки языка[1815].

Впрочем, на арене между Западным Средиземноморьем и Османами корсары не только прославились как искусные разведчики, но и выступили посредниками в отношениях Стамбула с Францией и Марокко.

Еще в 1530-е годы Хайреддин завяжет отношения между Алжиром и Парижем. Алжир сыграет ключевую роль и в первых шагах Османов на пути к союзу с Францией. Вряд ли можно найти этому лучшее доказательство, нежели путешествия между двумя столицами дипломатов Ринкона и де ла Форе – они непременно ехали через Алжир[1816]. И, конечно же, не только Хайреддин поддерживал хорошие отношения с Валуа. Обычно французы поддерживали мир с гази, воевавшими против испанцев. В 1552 году французский посол Д’Арамон в письме, адресованном королю, будет восхвалять алжирского бейлербея Салиха-реиса за службу французам. И гази слыл именно таким, каким его увидел посол. Тогда же французский король пошлет к Салиху-реису посланника и попросит напасть на испанские берега, Бейлербей не разочарует покровителя: на следующий год, командуя флотом из сорока чектири, он сначала разграбит провинцию на Майорке, потом захватит десять португальских и испанских кораблей и наконец высадится на полуострове Пеньон-де-Велес[1817]. Правда, Д’Арамон был не очень-то доволен предшественником Салиха-реиса – Хасаном-пашой. Он лично добился снятия с поста этого независимого корсара, который, преследуя собственные интересы, предпочел нападать на Марокко, а не на Оран или испанские берега[1818].