– Это была моя сестра. – Салливан заметил дверь в белой переборке в конце коридора и потянул за собой Элизелд еще быстрее. – Она сказала, что я в тебя влюблен. А еще сказала, что постарается пожелать нам что-то, кроме мучений.

– Ну, – смущенно, но испуганно улыбнулась Элизелд, – она все-таки твоя семья… пусть постарается получше.

– Я тоже надеюсь, несмотря ни на что. – Они достигли двери. – Кути, догоняй. По-моему, нам предстоит пройти через еще один обеденный зал. – Он открыл дверь.

Ширина этого обеденного зала соответствовала ширине корабля, но изысканный потолок из красного дерева был высотой в три палубы; декоративные вазоны и огромные, отдельно стоящие лампы в стиле ар-деко доходили до середины высоты, – а посетители здесь были видимыми.

Все мужчины за столиками были в черных галстуках, а женщины – в вечерних платьях с открытыми плечами. Беседы в этом просторном зале были тише, а воздух был насыщен ароматом пенистого шампанского.

На противоположном конце обеденного зала во всю высоту стены расположилось огромное настенное панно. Даже со своего места Салливану было видно, что это стилизованная карта Североатлантического региона с добавленными наверху часами в виде сияющих золотых полосок в окружении золотых стрелок, которые показывали без пяти минут двенадцать.

– Я неподобающе одета, – тихо пискнула Элизелд.

Салливан посмотрел на нее и широко улыбнулся тому, насколько застенчивой она выглядела, стоя в джинсах и запачканной фуфайке «Грейсленд» в блестящем дверном проеме из дорогого полированного вяза с наплывами. Выглядывавший из-за нее Кути с вытаращенными глазами смотрелся не лучше в окровавленной рубашонке поло, а сам Салливан пожалел, что ни вчера, ни сегодня не нашел времени побриться.

– Возможно, они нас не видят, – сказал он ей. – Пойдем, здесь недалеко.

Но стоило им начать двигаться по паркетному полу, как седовласый джентльмен, сидящий за столиком неподалеку, встретился с Салливаном взглядом и приподнял бровь, после чего отодвинул свой стул и принялся медленно вставать.

Не глядя на него, Салливан пробежал мимо столика, не выпуская руки Элизелд и радуясь шебуршавшим за ней шагам Кути.

Мужчины вставали из-за столиков, угрюмо глядя на Салливана и двух его друзей, которые семенили по залитой янтарным светом площадке с белыми скатертями и хрустальными бокалами, за ними стали подниматься и женщины, беспокойно оглядывая потрепанных незнакомцев.

– Половину уже прошли, – процедил Салливан сквозь стиснутые зубы. Он не сводил глаз с настенного полотна перед ними. По золотистым облакам проходили две почти синхронные линии, которые представляли Атлантику, но на одной линии было добавление в виде миниатюрного хрустального корабля, одиноко плывущего в металлическом море.

«Откуда на корабле такое большое помещение?» – подумал он, продвигаясь между столиками и сжимая руку Элизелд. Поручни из полированного дерева, высокие сводчатые потолки и не меньше сотни столиков по обе стороны от прохода, ведущего к дальним темным стенам с углублением внизу.

Кто-то из вставших призраков принялся рукоплескать, остальные стали подхватывать, и где-то вдалеке оркестр заиграл «Еще увидимся». Теперь все элегантно одетые призраки стояли и аплодировали, все улыбались, некоторые сдерживали слезы, другие открыто позволяли слезам сбегать вниз по щекам.

Когда они уже почти добрались до дальних дверей, в руку Салливану вложили хрустальный кубок с шампанским. Похолодев, он оглянулся и увидел, что у Элизелд и Кути тоже в руках бокалы. Аплодисменты стали громче и почти перекрывали старый знакомый мотив.

Элизелд, которая торопливо семенила рядом с Салливаном, шепнула ему в ухо:

– Думаешь, это яд?

– Нет. – Перешел на шаг, поднял бокал и сделал глоток холодного золотистого вина. Жаль, что он не был знатоком шампанского, но мог сказать наверняка, что это было первоклассным. Моргнув, он понял, что в глазах у него стоят слезы.

– Думаю, они благодарны за то, что их отпускают.

В дверях, поддавшись внезапному импульсу, он повернулся лицом к роскошному обеденному залу и поднял бокал. Аплодисменты стихли, и все призраки подняли бокалы в ответ. Погасли лампы на столбах в стиле ар-деко и исчез дорогой золотистый свет, умолкла музыка (как ему показалось, звук угас) и, наконец, в тишине растворились шероховатые звуки дыхания и движения обуви о паркетный пол.

Обеденный зал стал пустынным и темным. Столы пропали, а у переборок стояли груды сложенных конференц-кресел.

Рука Салливана опустела, и он тут же сложил ее в кулак.

– Поле уже ослабевает, – сказал он Элизелд. – Нужно поторапливаться наверх. – Он повернулся и открыл дверь.

На другом конце просторного вестибюля находился полукруглый бронзовый портал в стиле входа в универмаг 30-х годов. Две его двери были широко распахнуты, а на широком перламутровом потолке внутри играло отражение залитой ярким светом воды, и снизу доносились всплески и смех. Очевидно, эти двери вели на балкон над настоящим бассейном, расположенным палубой ниже. Салливан подумал, что купающиеся могли бы оказаться настоящими людьми, а не призраками.

Элизелд, которая смотрела в том же направлении, прошептала:

– Боже мой, складированы, как на невольничьем судне!

Внушительная широкая лестница из красного дерева слева от них вела в фойе, и Салливан знаком показал Элизелд и Кути подниматься: лестница была такой широкой, что все трое могли идти бок о бок, только у Кути ноги заплетались.

– Увидела там каких-нибудь красоток в купальниках? – на ходу поинтересовался Салливан у Элизелд, подтягивая Кути за верхнюю часть руки. – «Складированы» я еще могу понять, но «как на невольничьем судне» – это хорошо или плохо?

– Я говорила про койки, – тяжело дыша ответила она, – придурок. Набиты до самого потолка, везде полно солдат, и все пытаются поспать. Я не заметила никаких чертовых «красоток в купальниках».

– Да? А я видел балкон над бассейном, – ответил он ей. Очевидно, магнитное поле еще не отключилось, но уже не в фазе. – А ты что видел, Кути?

– Я по сторонам не смотрю, только перед собой, – ответил мальчик, и Салливан задумался о том, кто из двух находящихся в нем персон ему ответил.

«Может, одна или несколько катушек размагничивания отсоединились, – беспокойно подумал Салливан, – где-нибудь на подстанциях по периметру корабля. Я запустил большое колесо, – но вдруг в нем не хватает спиц? Вдруг все разлетится?»

– Нам остается только одно: выбраться отсюда, – вслух сказал он. – Идемте.

Они устало проскочили через два лестничных пролета и остановились передохнуть как раз у последней площадки. Оглядывая колонну, Салливан оценил оставшиеся ступени, которые вели наверх, к холлу прогулочной палубы, именуемому «Площадь Пикадилли».

Отсюда, снизу, он мог рассмотреть свет утопленного в потолок электрического освещения и слышал тихую беседу пары голосов. На другой стороне, высоко над его головой, на облицованной панелями задней стене лестничного пролета висел большой золотой медальон и оправленный в раму портрет королевы Марии.