Октавий громко со всеми здоровается. Лилит тоже говорит что-то вроде: «Здрасти» и ругает саму себя за неуверенный тон. Она должна взять себя в руки.

– Дорогой! Как я рада видеть тебя! – встает с места Элинор, видя сына.

Она царственной походкой приближается к ним. Октавия заключает в объятия и что-то говорит на ухо, а Лилит, к ее изумлению, легко, почти невесомо обнимает и целует в воздух около щеки.

– Иначе останется помада, – шутит она, отстраняясь и разглядывая их обоих. Вблизи Элинор кажется не такой уж и молодой, как на экранах и фото в журналах.

– Мама, это моя девушка – Лил, – говорит Октавий, галантно беря Лилит за руку. Она злится про себя – вот же... Так и не смог запомнить ее имени!

– Приятно познакомиться, Лил, – кивает Элинор.

– Мне тоже безумно приятно, миссис Фелпс, – говорит Лилит, нервничая. Ее голос чуть хрипл. А щеки бледнее обычного, только макияж скрывает это.

– Можешь называть меня просто Элинор, – говорит певица. – А у тебя недурственный вкус, Ричард, – замечает она сыну. – Лил просто милашка. Идем же, – тянет она опешившую Лилит за вторую руку, и делает это так, будто они знакомы уже сто лет, просто давно не виделись. – Я тебя со всеми познакомлю! Не стесняйся, это почти семейные посиделки.

Октавий едва заметно кивает, словно бы говоря: иди. И Лилит идет, чувствуя, как гости

рассматривают ее. Элинор по очереди представляет ей всех, и к своему ужасу Лилит понимает, что она тут совершенно чужая. Грустная девушка и ее мать – жена и дочь богатейшего человека в стране. Пожилой господин – главный редактор престижного журнала. Лохматый мужчина – известный композитор, приехавший вместе со своей супругой. Элегантная пара – модельер и оперная певица. А молодой человек Кристалл – сестры Октавия – один из акционеров известной технологической компании, среди активов которой – популярнейшая социальная сеть и крупный мессенджер. Лилит чувствует себя чужой в этом кругу, но пытается выглядеть достойно. Она наконец берет себя в руки, не забывая о манерах и радушной улыбке, и даже старается брать пример с Элинор – ее плечи так же прямы. Себя Лилит успокаивает лишь тем, что это – своего рода сцена, ее новая сцена, и от того, как она сыграет, зависит очень многое. И дело не в деньгах Октавия. Ей просто не хочется уронить свою честь. Она – актриса, а не глупая красивая кукла.

– Не думала, что ты приведешь девушку, Рич, – говорит Кристалл, сестра Октавия. Он пожимает плечами.

– Надо же с чего-то начинать личную жизнь, – говорит Октавий спокойно. Он сидит рядом с Лилит, позволяя себе положить их переплетенные руки к себе на колено. Это не выглядит вульгарно, скорее, мило и просто. Но у Лилит от такого дух захватывает, и она все больше и больше проникается своей ролью – ролью девушки повзрослевшего Сладкого.

– А я уже думала, что вся твоя личная жизнь – это твои друзья, – нараспев говорит Кристалл, но ловит предостерегающий взгляд матери и замолкает.

– Кстати, Ричард, не воспринимай как вмешательство в частную жизнь, которая, без сомнения, должна охраняться, – вмешивается редактор журнала, – но чем же ты занимаешься в США?

– Не скучаешь по музыкальной карьере? – тут же вмешивается оперная певица – видно, что ей очень любопытно. Да и не только ей. Лилит понимает, что никто, даже близкие друзья семьи не знают, кто он такой на самом деле. Для них Ричард – сын певицы Элинор Фелпс, безголосый красавчик, который был кумиром миллионов девчонок по всему свету несколько лет назад. Никто не знает, что он – ударник в группе, исполняющей тяжелую музыку.

– Не скучаю, – беззаботно смеется Ричард, но Лилит чувствует, как его пальцы на мгновение чуть сильнее сжимают ее ладонь. – Я учусь, путешествую, недавно купил виноградник во Франции – думаю заняться виноделием. Мама, ты будешь моим главным потребителем, – говорит он Элинор.

– Сомневаюсь, – качает головой та, держа в руке искристый бокал с красным вином. – Я не изменяю кьянти с винодельни моего друга Агостино.

Лилит понятия не имеет, что такое кьянти и кто такой «друг Агостино», лишь только подозревая, что это какой-то известный винодел, но не подает вида, что что-то не так.

– Мама! – делано обиженно восклицает Октавий. – Но ведь я твой сын, а не он!

– Тебя я, разумеется, люблю больше, чем Агостино, – улыбается Элинор, – но сомневаюсь, что твое вино будет лучше, чем его.

– Ты должна верить в меня, мама, – заявляет Октавий. – Если сделаешь мне рекламу, все начнут повторять за тобой и станут покупать вино у меня. Может быть, я стану великим виноделом.

– Ты же знаешь, милый, что я не делаю рекламу тому, что мне не нравится, – Элинор смеется.

– И даже не можешь сделать скидку собственному сыну? – укоризненно спрашивает Октавий.

– Собственному сыну – тем более, – кивает его мать. – Ведь снова скажут, что это я сама купила виноградник и заставила тебя работать там. – Она явно проводит аналогию с тем, что многие были уверены – в группу «Пепельные цветы» Сладкого запихала всесильная мать.

Их диалог забавляет гостей. Видно, что отношения в семье Фелпс теплые.

– Будешь поставлять вино мне, – вмешивается Кристалл.

– Не буду, – тотчас отказывается ее брат. – Пить вредно. А тебе – особенно. Мама, она не рассказывала тебе, какие вечеринки устраивала, пока ты была на гастролях?

– О господи, – закатывает глаза Кристалл.

– Я никогда не забуду, как...

– Как мы с девчонками разбили бутылку дорогого вина, а подставили тебя, да-да-да, мы все уже не одну сотню раз слышали эту историю! – перебивает брата Кристалл. – А мама тебя наказала.

– Мне до сих пор стыдно, – вставляет Элинор. – Я впервые отшлепала Рича. Это было коллекционное вино – подарок Николасу, – кивает она на светловолосую женщину и грустную девушку рядом с ней. – И оно пропало прямо перед его днем рождения.

– Можно подумать, ты был пай-мальчиком, – фыркает Кристалл. – Да из-за твоих фанаток, которые осаждали наш дом, невозможно было никуда выйти. Представляете, – обводит она взглядом гостей, – однажды одна из них как-то миновала охрану и забралась в дом. И перепутала комнаты! Забежала в мою и спряталась в шкафу. Когда я вошла в спальню и открыла шкаф, орали мы обе – от страха. А она еще и головой ударилась. Потом мне пришлось кормить ее пиццей и дарить футболку Рича. Грязную, – хихикает Кристалл.

Октавий молча кладет свободную ладонь на лоб.

Лилит становится смешно. Наверное, это была такая же сумасшедшая фанатка, как и она когда-то.

– Ричард, расскажи, что за район, в котором ты купил виноградник, – просит друг Кристалл, явно заинтересовавшись этой темой. – Тоже хочу запустить свой бренд.

Октавий легко соглашается. Гости его матери одобрительно кивают, слушая его воодушевленный рассказ о виноградниках департамента Жиронда в Аквитании. Лилит тоже слушает Октавия и не может понять, что в нем так неуловимо меняется. Это уже не уставшая напоказ супер-звезда, которая соперничает с другой звездой за внимание папарацци, и не самодовольный красавец, знающий себе цену. Это кто-то другой, третий. И, может быть, настоящий.