— Сколько с меня?

— Ничего. Все расходы взял на себя Совет.

— Основательно они расщедрились! — замечает Доррин, обращаясь к Лидрал.

— Ну что ж, — откликается та. — Может быть, другие члены Совета не так сильно настроены против тебя и твоих машин, как твой отец.

— Не исключено... — бормочет Доррин, потирая подбородок. — Пока речь шла только обо мне, его мнение никем не оспаривалось... но коли дело касается судьбы всего Отшельничьего...

— Имей это в виду, — говорит Лидрал, глядя на дверь, где появились три облаченные в черное фигуры. — Кстати, вот и они.

По приближении троих в черном Доррин встает.

— Позвольте представить вам Лидрал, — говорит он. — Она занимается торговлей, и без ее помощи мне никогда не удалось бы построить «Черный Алмаз».

Лидрал тоже поднимается и слегка кланяется.

— Доррин, Лидрал, магистра Эллна и магистр Видельт, — представляет Оран своих спутников, и те склоняют головы.

Доррин отвечает им поклоном.

— Знакомство с вами для меня честь, — говорит Лидрал. — Я уже собралась уходить, так что...

— Хорошо, что мы явились вовремя и можем попросить тебя принять участие в нашей беседе, — прерывает ее Оран. — Твои соображения могут оказаться полезными. Прошу, — он кивает в сторону стоящего в углу большого стола.

Все пятеро направляются туда под пристальными взглядами Мерги и Риллы. Проходя мимо, Доррин слышит шепот старой целительницы: «Вот уж воистину сильные мира сего...»

Пергун, Мерга и Фриза неспешно наслаждаются едой, тогда как Тирел и молодцы из его команды воздают должное зеленому бренди. Доррин при виде бутылок с этим напитком морщится: бренди с Отшельничьего славится своей крепостью.

За исключением трех членов Совета, в столовой находятся лишь приплывшие на «Черном Алмазе».

— Мы понимаем, Доррин, — начинает Оран, как только все пятеро рассаживаются, — что ты предпринял героическую попытку спасти Спидлар...

— «Героическую» — это всего лишь одно слово, — отвечает Доррин. — А как насчет «обреченной», «безумной» или «кровавой»? Порой я сильно сомневался в разумности своих действий.

Все трое Черных молчат. Наконец Оран поднимает глаза:

— Ты думаешь, что постройка двигателя была неразумным шагом?

— Нет. Насчет разумности и необходимости постройки машины у меня сомнений нет. Я имел в виду использование своих знаний и умений для защиты Спидлара.

— Будь добр, поясни свою мысль, — просит темноглазая магистра.

— Большинству простых людей Белые ничего худого не делают. Более того, они устанавливают лучший порядок, нежели тот, что существовал до них. У них прекрасные дороги, чистые улицы и почти никакой преступности. При этом они находятся в своего рода западне. Их власть основана на мощи хаоса, однако для сохранения ее им необходима гармония. Им приходится лавировать, ибо усиление гармонии для них гибельно, а держава, основанная на одном лишь хаосе, просто не может существовать.

Оран внимательно слушает.

— Боюсь, — продолжает Доррин, — что мне не удастся сформулировать свою мысль достаточно ясно, но суть дела сводится к следующему. Получилось так, что, применив совершенную тактику и новейшее, изобретенное мною оружие, мы добились лишь того, что убили великое множество ни в чем неповинных людей, а еще большее число обрекли этой зимой на голод. Белых чародеев пострадала лишь горстка. В результате наших действий старые торговые пути будут заброшены, а использование новых нанесет ущерб всему восточному Кандару к выгоде таких земель, как Сарроннин или Сутия. Отчасти, — тут он смотрит на троих в черном, — в этом виноваты и вы.

Оран открывает рот, но черноволосая Эллна поднимает руку:

— Дай ему закончить.

— Вы вышвырнули меня, — продолжает Доррин, — а Белым не понравилось то, чем я начал заниматься. К западу от Закатных Отрогов Черных, особенно Черных мужского пола, не жалуют, так что податься мне, кроме Спидлара, оказалось некуда. А коль скоро Спидлар приютил меня, я счел себя обязанным его защищать. В результате тысячи людей погибли, а я снова оказался здесь, перед вашим судилищем. Не могу сказать, что все мои действия свидетельствуют о благоразумии и прозорливости, но, по-моему, эти качества в большей степени должны быть присущи не кузнецу или целителю, а Совету.

— Что правда, то правда, — бормочет Видельт, почесывая короткую бородку.

— Ты наглядно показал, что морская блокада Белых может быть прорвана, — замечает Эллна.

— Но только с помощью Дорринова корабля, — вмешивается Лидрал. — Это не понравится ни Бристе, ни Хамору.

— В любом случае, — говорит Доррин, стараясь вернуть разговор в прежнее русло, — ответственность за произошедшее лежит и на вас, и на мне, а стало быть, нам стоило бы вместе поискать способ исправить положение. Если, — тут он хмуро улыбается, — вы не решили все заранее.

— Совет еще не пришел к окончательному решению. Нам казалось, что сначала следует поговорить с тобой.

Доррин вытирает лоб, дочерна загоревший за почти восьмидневку, проведенную на палубе. Несмотря на душ, он до сих пор чувствует себя грязным, словно угольная пыль въелась в его кожу.

— Похоже, — говорит он, — вы надеетесь услышать от меня какой-либо совет, однако по-прежнему не уверены в том, что я для Отшельничьего свой, а стало быть и в том, что этот совет вам подойдет.

— Твои предположения недалеки от действительности, — признает Эллна. — А ты и впрямь можешь предложить выход?

— Без машин, подобных моему кораблю, Фэрхэвен задушит Отшельничий. Или, по крайней мере, изолирует. Вас это устроит?

— Совет заботит... — начинает Оран.

— Нас это более чем заботит, — перебивает его Эллна. — Однако мы не можем позволить себе пренебречь ради выживания всем, на чем зиждется Отшельничий. Во времена Креслина Черные в восточном Кандаре согласились сотрудничать с Белыми ради гражданского спокойствия и хороших дорог. Кончилось это плохо. Мы не хотим создавать машины или устройства, которые поведут нас по тому же пути.

— Любая эффективно действующая машина по определению воплощает в себе хаотическую энергию, — вставляет Оран.

— Так же как и любая форма жизни, — возражает Доррин. — Нет гармонии вне хаоса и хаоса вне гармонии. Важно другое — что преобладает.

Он не уверен в том, что такая прямота пойдет ему на пользу, но и кривить душой не хочет.

— Но на заданный вопрос ты так и не ответил, — замечает Видельт.

— Я высказал свое мнение, — говорит Доррин. — Вы вправе высказать свое, но дело не в том, кто из нас что думает. Многие детали моего двигателя изготовлены из черного железа, и любой из вас в состоянии установить его гармоническую природу.

— Хаос может использовать силу гармонии...