Петров стоял у окна, спиной к столу, когда вошел пресс-секретарь.

– Что дадим по шахте? – спросил пресс-секретарь.

– Что там дальше? – нетерпеливо перебил Петров.

Пресс-секретарь понял. Вопрос «Что дадим по отравлению Соколова? Американцы наседают» проглотил сам. Тем более что официальной реакции требовали уже и британцы. Сказал:

– Балерины.

– Балерины? – обернулся Петров.

– Обсудить ряд творческих вопросов, – пробормотал пресс-секретарь.

– Балерины, – повторил Петров. На его тонких губах появилась улыбка. Наконец кто-то, чьи проблемы – решаемы… Ну какие проблемы – господи прости – могут быть у балерин? От самого слова веяло чем-то легким, невесомым, праздничным. Как от пирожного «зефир».

– Я передам, чтобы их перенесли. На следующую неделю? Через?.. – предложил пресс-секретарь.

Петров перебил:

– Нет-нет. В области балета мы впереди планеты всей. Это не может ждать. Пригласи. Все обсудим немедленно.

3

Марина тихо прислушивалась к тому, как потеет под мышками. «Выдержит дезик или нет?» Но эта паническая мысль не проступала сквозь черепную кость, лоб Марины оставался гладким, безмятежным.

Такими они все три и выглядели со стороны.

…Три женщины были такими молодыми, стройными, сидели за столом – слишком большим и громоздким для них – прямо и легко держали плечи, шеи, спину. Все три гладко причесаны. Все три в черных платьях. Юноши, стоявшие навытяжку у дверей – в мундирах, в фуражках, ремешки которых схватывали подбородок, – невольно косились. На их ноги прежде всего: длинные, красивые, у всех трех одинаково скрещенные под стулом. А один подумал: прямо три ведьмы в какой-нибудь современной постановке «Макбета». Но тут же испуганно отогнал эту мысль, не положенную по уставу Кремлевской гвардии, и еще выше задрал подбородок, подхваченный ремнем фуражки.

Женщины ждали президента Петрова.

Он, как всегда, опаздывал.

Но ни одна не притронулась к минеральной воде на столе.

– Погоди, – шепотом сказала Вероника, чуть склонив голову к Дашиному уху. Та повернулась. Повернулась и Марина.

– Костюм поправить надо, – Вероника торопливо подняла локти. Расстегнула бриллиантовое ожерелье на своей шее.

Шикарная штучка от Тиффани, подарок засранца Геннадия, – куда он смылся? Смылся! – и оставил ее одну выгребаться из дерьма! А знаете что? Скатертью дорожка. Она – выгребет!

– Надень лучше ты. Каждый мужчина разговаривает иначе с женщиной, на которой большие камни, – и обняв платиновыми звеньями шею Даши, русалочьим шепотом добавила: – Президент – тоже мужчина.

Геннадий сбежал. Но в этом был и плюс: ей больше не нужно ломать голову, куда пропали утопленные в канифоли алмазы.

И еще плюс: она найдет себе другого. Лучше!

Вероника улыбнулась.

Даша испуганно поправила рукой бриллианты, нагретые теплом Вероники. Платье на ней тоже было из гардероба Вероники. «Не в облипон, но и не мешок», – стратегически предложила та, остальные две согласились, что ей видней, – к тому моменту, впрочем, Марина уже не соображала ничего под гнетом волнения и страха, просто делала, как говорят. Даже ее ненависть к Веронике опала, будто костер под сырым песком.

Гвардейцы у дверей очевидно, что-то расслышали там, за дверями. Неуловимо вытянулись еще на несколько сантиметров – казалось, готовые перейти в состояние левитации: сначала приподнялись пятки, потом оторвутся от пола носки.

Все три женщины заметили эту перемену профессиональным взглядом. Поняли, что она значит. Где-то там распахивались створки, вытягивались другие гвардейцы – сквозь анфиладу шел президент.

Марина прижала локти к бокам: не дай бог под мышками растекся пот.

– Улыбайся, – шепотом напомнила Даше Вероника. У нее самой клацнули зубы.

Осталось три секунды? Пять? Даша рывком наклонилась к своей сумке, задвинутой под стул. Так что и Вероника и Марина вздрогнули от резкости ее движения. Разодрала застежку. Вытянула нужное. Взметнула, проталкивая в рукава руки. Рванула молнию вверх – до самого подбородка.

Вот что увидел вошедший. Три молодые женщины. Две в черных платьях, открывающих шею, грудь, руки и ноги – эталон скучного хорошего вкуса. И одна в спортивной толстовке. Наверное, прямо с тренировки. Или как там у них это называется?..

Президент сощурился…

Ему нравились спортсмены. Честные, трудолюбивые ребята. Без вот этой всей хитрожопости.

Хитрожопость не поможет, когда выходишь на трассу, на ковер, на ринг.

…Показал скулы, поднял углы губ тренированным движением, сразу сделавшись похожим на свои официальные портреты.

– Здравствуйте, – президент протянул руку первой с краю. Ощутил ее пальцы, одновременно вялые и костлявые. «Никакая, – отметил, – герой труда». Потом другой – пальцы-сосульки с острыми красными ногтями. Она заманчиво улыбнулась. «Блядь блядью», – Петров не любил вот таких соблазнительниц: «Думают, что самые хитрожопые». Но улыбнулся в ответ. Третья, «спортсменка», пожала так, как пожимают все спортсмены: сильной и быстрой пятерней. Простая нормальная девочка. Вот это дело. Как разговаривать со спортсменами, он знал.

Президент откинул полы пиджака, садясь, – поглядел этой девочке в глаза:

– Ну? Как поживает наш балет?

4

Петр набрал в телефоне номер Кириллова.

Кириллов ответил, словно на бегу, – его обычная манера: как будто куда-то спешит. Сам он при этом мог просто сидеть на унитазе:

– Да! Ну?

– Кирюха, приветик. Вопрос. Слушай, а Степан Бобров объявлен в розыск? Ну помнишь, гондон, на которого женщины подавали и забирали заявления?

– Так ведь все заявления забирали…

– Он в розыске? Ты можешь мне сказать?

– А шнурки тебе не погладить?

Но Петр услышал стрекотание клавиш.

– Нет, не в розыске, – ответил Кириллов. – Но здесь стоит, что он хозяин квартиры, в которой обнаружен труп неизвестной женщины, предположительно занимавшейся проституцией. Никогда не было, и вот опять. Ты что – знал?

– Подозреваемый?

– Пока просто свидетель. Местонахождение неизвестно.

– А какое предполагается?

– Учитывая историю вопроса? Думаю, Таиланд. Камбоджа. Вьетнам. В мире много хороших мест с дешевыми проститутками, чтобы залечь, даже если ты не миллионер.

– Спасибо.

Петр ввел в навигатор новый адрес. Металлический голос повторил название улицы. Света узнала его:

– Опять в то кафе? Зачем?

– Мне там пицца понравилась.