смело использует негодующие гиперболы, нагромождая все новые и новые определения, придумывая неожиданные детали и расцвечивая ими свое изложение, как это было свойственно декламаторам.

Эппией ты изумлен? Преступлением частного дома?

Ну, так взгляни же на равных богам, послушай, что было

С Клавдием: как он заснет, жена его предпочитала

Ложу в дворце Палатина простую палатку, хватала

Пару ночных с капюшоном плащей, и с одной лишь служанкой

Блудная эта Августа, бежала от спящего мужа.

(Пер. Ф. А. Петровского)

8-ю сатиру он посвящает обсуждению вопроса о том, в чем состоит истинная доблесть, и клеймит современных аристократов, гордящихся своими родословными, но погрязшими в разврате и других пороках.

Стоит ли Фабий — хоть ты Геркулесова рода потомок —

Славить победы отцов и большим алтарем восхищаться,

Раз ты и жалок, и пуст, и слаб, как евганский ягненок?

С кожей изнеженной, пемзой катинской натертой, позоришь

Ты волосатых отцов и, точно преступник, бесчестишь

Весь свой несчастный род портретом своим недостойным.

(Пер. Ф. А. Петровского)

Только высокие душевные качества, по мнению поэта, делают человека по-настоящему благородным.

Перечисляя низкие поступки римских аристократов, рисуя их нравы, обычаи, привычки и внешность, он часто оперирует реальными фактами и расцвечивает своими собственными наблюдениями примеры, которыми подкрепляет моралистические рассуждения.

Этого хватит юнцу, который, как слышно, зазнался.

Высокомерен и горд от того, что родня он Нерону.

Верно, что здравый смысл у судьбы бывает не часто.

(Пер. Ф. А. Петровского)

Если б народу был дан свободный выбор, то кто же —

Разве пропащий какой — предпочел бы Нерона Сенеке?

(Пер. Ф. А. Петровского)

Ювенал порицает жестокость императоров и посвящает специальную сатиру (4) обличению Домициана и льстивого угодничества его приближенных. Сатирик пародирует торжественный стиль парадных эпопей, рассказывая, как в сети рыбаков попалась громадная рыба и они, боясь доносчиков, ретиво следивших, чтобы все лучшее попадало на императорский стол, преподнесли ее Домициану. Для того чтобы решить вопрос о том, как ее приготовить, собирается заседание сената. Почтенные сенаторы с готовностью сбегаются на совет, среди них есть и такие, которые пострадали от жестокостей императора, беспощадно расправлявшегося с теми, кто сказал при нем что-нибудь показавшееся тирану «оскорбительным» или был замечен доносчиками в совершении «предосудительных» поступков.

Если бы все свое время он тратил на мелочи эти,

Не было б казней свирепых и он бы не отнял у Рима

Славных людей знаменитых, без всяких возмездий за это!

(Пер. Ф. А. Петровского)

Таким образом, талантливый поэт затрагивает в своих негодующих сатирах много животрепещущих для его времени тем и показывает существенные и важные стороны современной действительности. Обличая богачей, Ювенал сочувствует поэтам, риторам, философам и всем людям интеллигентных профессий, тщетно ищущим себе покровителей и голодающим на своих чердаках, в то время как невежественная знать и императоры наслаждаются обильными пирами и пустым бездельем.

Если б Вергилий был без слуги, не имел бы жилища

Сносного, то из волос Эринний все гидры упали б,

Мощным звуком труба, онемев, не взыграла б.

(Пер. Ф. А. Петровского)

С симпатией рисует он римских бедняков, живущих в многоэтажных наемных домах, страдающих от неудобства, от вечного шума и грохота на узеньких улицах, мешающего их сну. Покой деревни представляется таким заманчивым бедняку Умбрицию, герою 3-й сатиры.

Тот, кому доблесть мрачат дела стесненные, трудно

Снова всплывает наверх: особенно трудны попытки

В Риме: ведь здесь дорога и квартира, хотя бы дрянная,

И пропитанье рабов, и самая скромная пища.

Тот, кто в Пренесте холодной живет, в лежащих средь горных

Лесом покрытых хребтов Вольсиниях, в Габиях сельских,

Там, где высокого Тибура склон, — никогда не боится,

Как бы дом не упал, а мы населяем столицу

Всю среди тонких подпор, которыми держит обвалы

Домоправитель; прикрыв зияние трещин давнишних.

(Пер. Ф. А. Петровского)

По-видимому, сам автор сатир принадлежал к сословию италийских землевладельцев и хотя занимал в Риме относительно независимое положение, но горячо симпатизировал тем средним слоям римского общества, положение которых было особенно трудным в этот исторический период. Он любил в своих сатирах противопоставлять суровость нравов и простоту жизни древнего Рима современной действительности.

В своей критике и пламенном негодовании Ювенал, как и все идеологи античного Рима, не поднимался, конечно, до понимания основных противоречий общественного строя, но многие существенные черты окружающей жизни были им метко подмечены.

В историю мировой литературы Ювенал вошел как сатирик-обличитель. В средние века его называли «этическим поэтом» и видели в нем «сурового моралиста», собирая его «крылатые слова и моральные сентенции». В период буржуазных революций Ювенала считали смелым борцом против деспотизма и тирании, преувеличивая его «революционность» и «непримиримость». В. Гюго писал о том, что муза Ювенала: «Геба по красоте, Медуза по наводимому ею ужасу». Высокую оценку давали Ювенал у и русские декабристы, а Пушкин называл музу Ювенала «музой пламенной сатиры».

ТАЦИТ

Современником Марциала, Ювенала и Плиния был один из крупнейших историков и писателей Рима Публий Корнелий Тацит (55—120 гг. н. э.). Сведения о его происхождении и месте рождения чрезвычайно скудны. Приехав в Рим из провинции (возможно, из Нарбоннской Галлии), он получил солидное риторическое образование, считавшееся необходимым для будущего государственного деятеля. Затем он стал продвигаться по служебной лестнице и достиг консулата в 97 г. При Траяне Тацит был даже назначен проконсулом провинции Азии. Талантливый оратор, часто выступавший с речами, он быстро получил известность и славу. Речи его, однако, не дошли до наших дней. Во время правления Домициана, враждовавшего с сенаторами, будущий историк воздерживался от всяких выступлений и не публиковал своих литературных трудов. В 97 г. он издал свою первую историческую монографию «Жизнеописание Юлия Агриколы», которая должна была служить своеобразной элогией (посмертным восхвалением) его тестя Ю. Агриколы, известного полководца и государственного деятеля, умершего в 93 г. Свое первое произведение Тацит пишет в стиле Саллюстия. На первых этапах творчества он мастерски овладевает различными литературными стилями, составившими эпоху в развитии римской прозы, лишь позднее историк вырабатывает свою собственную блестящую и своеобразную стилистическую манеру. Автор «Жизнеописания» изображает