За первой ночью последовали другие. Роль Вадима в музыкальном коллективе неуклонно повышалась.

Но он знал, что после везения наступает похмелье, а затем могут прийти и неприятности. Но и они обязательно сменятся новым периодом везения и куража. Так идёт жизнь: везение — неудача, удача — неприятность. Словно шагающий человек переступает с левой ноги на правую, а сам движется вперёд.

Через месяц Вадим уже ждал событий. Он помнил свой последний сон, когда Кришна сказал ему, что отдых продлится четыре недели. И был уверен: реальность, окружающая его, связана с событиями в потустороннем мире.

Это было время, наполненное внутренним ожиданием неотвратимых перемен. И только потом он осознал: это было очень счастливое время. Ещё понял, что счастье подобно чёрной кошке в тёмной комнате. Его трудно найти, но ещё труднее удержать.

И события пришли. Как и всякая лавина, они начинались с маленького камешка.

— У нас завтра концерт в частном доме, — как-то сообщила всем Сильвия.

— Что за концерт?

— Мы играем на частной вечеринке одного богатого человека. Ему принадлежит несколько ресторанов и пара гостиниц на побережье. В молодости он был музыкант, выступал с Гинзбургом, Азнавуром, Брассеном… Потом вдруг разбогател.

— Понятно, надо выложиться по полной.

— Даже чуть больше, — немного нервно сказала Сильвия.

— Ты какая-то напряжённая. Что-то тебя беспокоит? — предположил Вадим.

Сильвия выглядела смущённой.

— Меня беспокоит эта вечеринка, — после некоторого размышления призналась она. — Те, кто устраивал концерт, предупредили, что хозяин очень странный. Как-то нехорошо предупредили. И у меня есть предчувствия, а я в детстве отлюбила психов-аристократов.

Предчувствия не обманули.

Голое плато на вершине холма, куда их привезли, когда-то, наверное, заросшее дикими травами и кустарником, сейчас было заасфальтировано и превращено в огромную автостоянку. Здесь стояло несколько роскошных машин, среди которых храбро метались отчаянные ящерки и дремали на солнце сонные шофёры. Подвывал прохладный ветерок, без которого плато давно превратилось бы в раскалённую сковородку с ризотто из машин, людей и рептилий. Вокруг была бесконечная панорама Средиземного моря и залива, охватывающего холм. И никаких признаков дома.

Вадим почему-то представил, как мило выглядит это место во время грозы с дождём и ураганным ветром. Молнии втыкаются в асфальт, дождь безумными потоками хлещет сверху, сбоку и, наверное, даже снизу. Ветер утаскивает зазевавшегося путника в далёкое море, чтобы утопить там максимально болезненным способом. Наверное, чтобы избежать этого, по периметру площадка была огорожена невысокой каменной грядой, одетой в колючую сетку из ежевики. Местами камни осыпались и расползлись, делаясь уже не стеной, а просто грудой булыжников, и, похоже, их давно не касалась человеческая рука. В углу возвышалась огромная каменная арка с тяжёлыми железными воротами. Выглядело нелепо, как бронированная дверь посреди пустыни.

На створках сияла загадочная табличка с названием организации: «Голливудская ассоциация международной полиции ИНТЕРПОЛ. Французский филиал». Вадим прочитал четырежды, прежде чем догадался, что смысл вывески в том, что понять её невозможно.

Сооружение возвышалось над парковкой, загораживая собой небо и море, и казалось каким-то таинственным монументом, поставленным кем-то, когда-то и по забытому поводу. Не хватало только толпы туристов, фотографирующих очередную достопримечательность.

Тут створки медленно, без ожидаемого скрипа, распахнулись. Очевидно, они управлялись каким-то механизмом, скрытым в зарослях ежевики. За аркой безумец, создававший это место, устроил туннель, ведущий вниз, в чёрный мрак пещер подземелья. Появившиеся ниоткуда вежливые люди предложили перейти всем в комфортные повозки, установленные на рельсы. Ремни попросили пристегнуть. Похоже, путешествие предстояло нешуточное, но стюардессы, объясняющей, что делать в случае аварии, не появилось.

Они ухнули вниз, как блинчики с раскалённой сковороды, которым ещё вдобавок дали пинка. Аттракцион «Весело свалимся в ущелье» продолжался почти в полной темноте. Шумел горный ручей, попадались водопады, подсвеченные загадочным синим сиянием. Таким же холодным светом освещались мрачные полости с трубами сталактитов и сталагмитов, похожих на огромные церковные органы.

Вадиму нравилась фантазия домовладельца. «Удивительный человек это всё придумал, я бы ещё музыку добавил…» И, словно в ответ на его мысли, мощно зазвучал органный хорал Баха. «Интересно, другие тоже это слышат?»

— Наверное, нас везут прямо в преисподнюю, — шепнула Сильвия, крепко сжав руку Вадима.

— Иногда дорога в рай идёт через ад, — ответил он, разделяя волнение девушки. — Посмотри, как красиво!

Вскоре подземелье кончилось. Они вынырнули на просторную площадку, окружённую скалами, поросшими прижатыми к земле горными соснами, чудом цепляющимися корнями за камни. На площадке прибывших встречал человек, одетый в тёмный форменный костюм, отчего делался похожим на вышколенного плотного барсучка. Изысканные манеры и осанка выдавали в нём дворецкого, словно срисованного с романов галантного века.

— Добро пожаловать, — объявил «барсук», указывая на небольшую дверь, видневшуюся в разломе горной породы.

«Легче верблюду пройти сквозь угольное ушко, чем высокому толстяку войти сюда», — подумал Вадим.

— Неудобно, но привыкнуть можно, — мрачно прокомментировала Сильвия, которая, похоже, думала о том же.

Оценить красоту дома, равно как и его размеры, было невозможно, поскольку здания не существовало. Бывают безумные люди, и существует странная архитектура. Обычно они любят друг друга. Если судить по дому, месье Гонзалес был более чем необычен. Как выяснил Вадим позднее, его дом был «кроличьей норой», построенной знаменитым архитектором. Хотя на первый взгляд казалось, что дом строил крот, долгое время живший в Марокко.

Прямо за дверью начинались сказочные пещеры Али-Бабы. Изысканной резьбы, украшавшей стены и потолок, было так много, будто долгое время здесь держали взаперти безумца с лобзиком. Затем кто-то щедро присыпал получившееся яркими самоцветами. Вадим подумал, что обычное выражение «роскошь» здесь не годилось. Можно было взять за основу «безумная роскошь», и дальше плясать от этого. Музыкантов, издающих вопли восторга, провели по овальному залу с белоснежным мраморным полом. Высокий купольный потолок держался в воздухе духом святым, поскольку колонн или иных подпорок не наблюдалось. Купол мягко светился сияющими витражами, пахло морем и благовониями. Следующий зал, ещё более огромный, кончался панорамной стеклянной стеной, за которой виднелась просторная площадка с бассейном, висевшая на скале над пропастью. За мраморной балюстрадой существовало только небо.

— Ой, — только и сказала Сильвия.

На площадке их встретил хозяин дома. Это был подвижный мужчина с тёмными, расчёсанными на прямой пробор волосами, длина которых была несколько больше, чем принято. Его лицо с острыми, хотя и правильными чертами было какое-то театральное. Тёмные глубокие глаза, густые чёрные брови, глубокие морщины в уголках носа и на переносице. Мужчина двигался мягко и быстро, словно дикий зверь, до поры скрывающий свою силу. Вадим мысленно надел на него средневековый камзол. Вышло не очень. Тогда примерил плащ тамплиера, рясу монаха, даже доспехи рыцаря. Всё было как-то чужеродно.