Мадам Селин продолжала:

— Вечная война — способ существования материального мира, вселенной, нашей реальности. Война — существо женского пола, она желает получить всё, до чего может дотянуться, и лишь получив, готова что-то дать, например, новую жизнь.

Вадим почувствовал, что между словами у неё были пустоты, паузы, в которых скрывалось много чего. Возможно, там помещался весь наш мир. Может быть, и еще больше — там прятался и сам Бог.

— Вторая мировая война, насытившись кровавой жатвой, родила государство Израиль, — опять вроде бы невпопад сказал месье Гонзалес.

Глядя на застывшего парня, мадам Селин улыбнулась:

— Давай не будем философствовать. Просто ответь себе, чего ты хочешь: скитаться по свету в ожидании неминуемой старости или творить этот мир своими руками?.. Оставайся здесь. За пару месяцев месье Гонзалес многому научит тебя, расскажет о той миссии, для которой ты создан.

Задумавшись, Вадим украдкой приглядывался к баронессе, словно волк, которому предложили интересную должность в цирке.

— Я останусь, — согласился он.

После концерта сообщил Сильвии, что покидает ансамбль, поскольку получил приглашение работать в доме месье Гонзалеса.

— Обещали платить безумно много, — добавил для убедительности. — В дни зарплаты ко мне будут заходить караваны верблюдов, гружённые золотом, драгоценными самоцветами, пряностями и благовониями.

— И кем будешь служить?

Вадим замялся. Он не подумал о своей мнимой должности.

— Охранником, — наконец нашёлся правдоподобный ответ.

Девушка смотрела с подозрением. Похоже, не очень верила.

— У тебя всё в порядке? Не нужна помощь? Мне не надо звонить в полицию?

— Всё нормально.

Они поцеловались и больше уже никогда в жизни не встретились.

Он прожил у месье Гонзалеса почти полгода.

В потустороннем мире, видимом лишь сквозь дымку сновидений, бог Кришна создавал с небесным Вадимиром боевой «Орден шестой заповеди». В нашем мире месье Гонзалес строил такой орден в теле Вадима. Его натаскивали как боксёра, готовящегося к бою за мировую корону, как вундеркинда к научной олимпиаде или как разведчика, внедряемого в чужую страну. Вадиму казалось, что, образно выражаясь, месье Гонзалес вынул из него все внутренности, включая мозг, и поменял на новые, с улучшенными характеристиками. Тело менялось изнурительными тренировками, а разум — долгими беседами. Тренировки по мере совершенствования тела становились всё более лёгкими, а новое мировоззрение прочным фундаментом ложилось на дно сознания.

Теперь он был сильнейшим магом. «Чёрным колдуном», — признавался себе в глубине души. Сначала месье Гонзалес перевернул ученику все представления о том, что такое хорошо и что такое плохо.

— У Бога нет этих понятий — часто говорил учитель. — Первый запрет, который был наложен на людей: «Не есть яблоко с древа познания добра и зла». Но Адам и Ева съели запретное яблоко, и теперь добро и зло существуют только в навсегда испорченном грехопадением мозгу людей. Все считают убийства, страдания невинных людей, болезни очевидным злом. Но это не так.

— Почему? — спрашивал Вадим.

— Хирург пытается спасти больного, и не всегда удачно. Человек страдает, иногда зря. Как ты назовёшь это — злом или добром?

— Ну, врач — это другое дело, а война, убийства, болезни?

— Для Бога наш мир — это его тело. Когда ты занимаешься спортом, мышцы стонут от боли и страдания. Но на самом деле ты их укрепляешь.

— Для Бога война — это накачивание мышц? Он сидит в спортзале, а мы тут стонем от боли.

— Я бы сказал так: мы стонем от боли, чтобы Он существовал.

— Совсем непонятно, — признался Вадим.

— Представь, что ты — Бог. И жизнь твоего тела связана с гибелью и обновлением клеток. Для того чтобы Вадим был здоров и жил долго и счастливо, внутри его тела идёт непрерывная война. И наверняка где-то в твоей печени сейчас сидит маленькая дотошная клетка, возможно, совершенно невинная, и пытается понять, зачем ты пьёшь это вино, причиняя ей страдания. Война, жизнь, смерть — нейтральные понятия, это не синоним добру или злу.

— Тогда что такое грех?

— Греха не существует.

— Но в Евангелии же есть понятие греха… — начал было Вадим.

— Евангелие похоже на инструкцию, переведённую с японского на французский греческим моряком, подвизающимся у сомалийских пиратов. Ещё, вдобавок, оттуда вырвали часть страниц, которые потом заменили на стихи русского эмигранта, живущего в Америке.

— Не понял.

— Текст столько раз переписывался неизвестно кем у неизвестно кого, что трудно сказать, что там осталось от оригинала. Кстати, непонятно, что считать оригиналом и был ли он вообще…

Например, никогда не было такого имени — Иисус Христос. Это имя придумали греки, которые, как всем известно, не участвовали в событиях, происходящих в древней Иудее.

Вадим понял, что все истины, записанные у него в мозгу, оказались стёрты ластиком, и теперь образовавшуюся пустоту заполняет новое знание.

Через полгода он узнал, в чём будет заключаться его будущая работа.

Они сидели на краю бассейна свесив ноги. Уже стемнело. Вода сияла голубым светом, идущим из глубины. Вдоль кромки мерцали золочёные мавританские светильники с разноцветными стёклышками и свечками внутри. Им подражали далёкие звёзды. Море спряталось в густой темноте, где одиноко светились заблудившиеся корабли.

Гонзалес негромко проговорил:

— Человеческая цивилизация — слишком хрупкая вещь, чтобы её можно было пустить на самотёк. Люди — словно младенцы, играющие на проезжей части, где постоянно носятся грузовики. Историки не могут объяснить, почему Европа не погибла от чумы в Средние века. Почему не разразилась мировая ядерная война в период Карибского кризиса, когда Хрущёв хотел показать кузькину мать Америке. Почему в конце двадцатого века СПИД не уничтожил треть человечества, как это прогнозировалось, и не выкосил население Африки… Почему за последние восемь тысяч лет ни один астероид не врезался в планету… Почему Солнце всё время промахивается мимо Земли в моменты своих убийственных вспышек…

Этих «почему?» миллионы. И ответ в том, что за мирозданием и за людьми приглядывают.

— Это делаете вы? — понял Вадим.

— Не совсем. Главный, конечно, тот, кого никто не знает. Его называют Бог. Он ведает мирозданием, а мы только исполняем приказы, которые спускаются сверху, пройдя целую цепочку исполнителей. И корректируем человеческую историю.

— Разве можно изменить ход истории?

— Все значимые мировые события, в которые вовлечены тысячи или миллионы людей, начинаются с почти незаметного происшествия, где действуют всего несколько человек.