подразумевали чего-то иного. Там, в принципе, нужно было давать капитана, но учитывая и так экстернат — миновав сразу младлея и лейтенанта, решили не нарушать последовательность.

Вообще, после ликвидации мятежа в Новосибирске в ЮнАрмии произошли некоторые перемены. Определённая часть военнослужащих этой организации перешагнуло рубеж старого совершеннолетия. В связи с этим назрел вопрос стоит ли «разрезать» людей, деля по старому признаку или пойти до конца — полностью модернизируя структуру Вооружённых Сил РСА. На общем селекторном совещании глав округов приняли решение поступить именно так — новые Вооружённые Силы объединённого государства теперь стали пополняться молодыми бойцами практически с четырнадцати-пятнадцати лет. Их сверстники чуть младше — двенадцати-тринадцати лет, проходили курс двухгодичный обучения и только тогда вливались полноценными военнослужащими.

Военизированность молодёжи стала реальной необходимостью того времени. Нет, часть из них, безусловно, осваивала и гражданские специальности — куда же без этого. Медперсонал местных больниц пополнялся медсёстрами и фельдшерами, прошедшими реальные боестолкновения, многие из молодых медиков не стали останавливаться на достигнутом и шли вверх, получая новые знания. Помимо них появилось множество других специалистов: механиков, радиомастеров, операторов ЭВМ, телефонистов. Некоторые из юнармейцев из-за ранений не смогли продолжить службу и теперь вовсю осваивали гражданские профессии. Практически во всех городах РСА стали появляться не только взрослые, но и очень молодые орденоносцы. Российский Союз Анклавов переживал времена, как после Великой Отечественной, когда защитники Отечества не делились по возрасту — люди уважали их всех.

* * *

— Товарищ майор! За время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный радиооператор, сержант Васнецов, — доложил Вовке один из специалистов Радиоцентра.

— Вольно. Покажи последнюю сводку радиоперехвата.

— Сегодня и вчера слышали какие-то разговоры в эфире, но они были такими слабыми, — пояснил парень в сержантских погонах.

— Азимут?

— Почти сто градусов.

— Хм, это где-то в Китае… — задумчиво проговорил Вовка.

— Так точно, — кивнул тот. — Сила сигнала была не больше пяти баллов и постоянно менялась, падая практически до нуля.

— А не пытались записать хоть что-то? — Мочалов внимательно посмотрел на сержанта.

— Пытались. Но там какие-то «синь-чжонь-мини» со своими скороговорками, — усмехнулся сержант.

— Да ё моё! А нельзя было вызвать Ли Жень и показать ей эту абракадабру? Нет? — Вовчик уже начал заводиться.

— Виноват, тарщ майор… — испуганно пролепетал парень. — Сейчас позову.

Спустя некоторое время китаянка зашла в комнату.

— Ли, привет, — поздоровался с ней Мочалов. — Тут появились непонятные сигналы из Китая. Наша служба радиоконтроля перехватила какие-то переговоры, но сама понимаешь, ни я, ни кто-то ещё лучше тебя не справятся. Поможешь?

— Конэчно, — улыбнулась она. — Можнё я послушаю?

— Васнецов, воспроизведи запись.

Девушка слушала несколько минут, периодически перематывая назад куски записи. Наконец она положила наушники на стол.

— Ну, что скажешь? — испытывающе посмотрел на неё Вовка.

— Кто-то пытаться связать с русскими. Говорят, что у них нет переводчик. Будут слушать каждый… э-э-э… вторник.

— Ого… — опешил сержант.

— Не «ого», а срочный доклад руководству, — резюмировал Мочалов. — Тогда оповести старлея Мочалову, что я иду обратно в Дом правительства.

Двадцать минут спустя. Дом правительства РСА

Не сказать, что новость от майора Мочалова вызвала переполох, скорее внеплановое совещание. Естественно, что Николая Валерьевича Громова оповестили в первых рядах. И не только его — пригласили даже полковника Ху Жень.

После скрупулёзного анализа всех подробностей таинственного послания от китайской стороны слово взял Громов.

— Я могу с большой долей вероятности предположить, что в Китае закончилась Гражданская война. Не знаю в каком состоянии сейчас их ресурсы — человеческие и вещественные, но ясно одно: у них возобладал голос разума. Видимо сейчас у руля власти встали те, кто готов к конструктивному диалогу.

— А что думает полковник Ху Жень? — передал ему слово Сергей Иванович.

— Господин Громов прав — вполне возможно мятежный полковник Сун Лао низложен и в Поднебесной воцарился мир. Поэтому мои соплеменники решили снова искать дружбу на севере, — переводила Жанна Соловьёва. — Только как и с какими глазами они будут смотреть вам в лицо?

— Ну, те, кто не запятнан, совершенно спокойно сделают вид, что ничего не произошло, — усмехнулся Пасечников. — Но мы лишь предполагаем возможно развитие событий, а как всё обстоит на самом деле узнаем лишь через неделю, когда китайцы будут прослушивать условленную частоту и если удастся с ними наладить контакт.

— Согласен с вами, господин генерал, — после перевода его слов кивнул китаец.

10 апреля 2029 года. Радиоцентр РСА. Ближе к обеду

Ещё пару часов назад Вовка лично подготовил оборудование к возможной встрече с китайской стороной: повернул на правильный азимут антенны и отрегулировал оборудование. По согласованию с Громовым и Пасечниковым персоналу Радиоцентра категорически было запрещено выходить в эфир первыми и вызывать китайскую сторону — пусть она сама пытается найти точки соприкосновения. Примерно в 11–40 по местному времени на частоте вновь появился голос, пытавшийся вызвать русских на китайском языке. Сейчас в просторной радиорубке находилось минимум двое переводчиков с китайского — Жанна и Ли Жень, уже неплохо освоившая русский язык.

— Комитет Компартии Китая вызывает русское руководство… просим связаться с нами… у нас нет переводчиков с русского языка… просим выйти на переговоры… будем слушать на этой частоте каждый вторник… — наконец голос замолчал, перейдя на приём.

— Можнё мне? — подняла руку Ли. — Сказать, что руководство здесь.

— Давай, — кивнул Пасечников.

— Русское руководство присутствует на частоте. Что вы хотите? — бодрым голосом сказала она в микрофон.

— Прошу прощения, госпожа, но я только связист. Не могли бы вы подождать десять минут — я приглашу руководство? Это очень важно, поверьте.

Девушка перевела эти слова и вопросительно посмотрела на Громова.

— Хорошо, мы немного подождём, — кивнул тот.

Прошло томительных восемь минут, и эфир снова ожил.

— Глава комитета Компартии Китая на частоте. С кем я говорю?

— Для начала представьтесь, — по указанию Николая Валерьевича попросила Ли Жень.

— Капитан Сюнь. Юн Сюнь. А с кем я говорю?

— Здесь присутствуют главы Дипломатического корпуса и Комитета госбезопасности.

— Очень приятно, что нас почтили вниманием такие важные персоны. Я хочу обратиться к русскому народу и заверить, что времена нашего противостояния закончились.

— Вообще-то мы не вступали на путь войны с вами — только обозначили возможные последствия от такого развития событий,