Я же испытывала лишь боль. Снова предали и бросили…

Рядом со мной возникли Шервисс с Харвиссом, личным телохранителем Тера, который, молча склонившись, тихо сообщил:

– Высокая леди Юлия, правитель приказал доставить вас в ваши личные покои. Пока не примите правильного решения, мне приказано охранять вас и его честь.

И смешно, и горько. Горько оттого, что не проводил сам, а послал Шервисса и охрану, а смешно, потому что боится: вдруг я прямо после брачного обряда пущусь во все тяжкие – отправлюсь ему изменять. До чего мы докатились? Быстро же мы потеряли доверие друг к другу. Распахнув пламенные крылья, я плавно взмыла в небо, а внизу раздался восхищенный вздох толпы, и неторопливо полетела к своим покоям во Дворце Черных Властелинов в полной уверенности, что уходить надо красиво, а не нестись, поджав хвост. Вслед за мной взлетели Шервисс с Харвиссом.

Вечером Тервишесс не пришел, оставив мучиться от неизвестности: где он, с кем и чем занят? Поэтому моя «брачная» ночь прошла в кошмарах и бессоннице. Выключилась я только под утро и проснулась после обеда, чувствуя себя несчастной, разбитой и больной. Две женщины, которых мне определили в качестве личной прислуги, помогли одеться в зеленый костюмчик, пошитый в духе традиционного минимализма – короткий топ, открывающий рыжий животик, и юбка из длинных, до пола, полос, закрепленных на золотистом пояске. Завершили наряд босоножки с ремешками такого же цвета. Как будто я сама не справилась бы – что там сложного? Затем накрыли на стол и удалились.

Уставившись в тарелку, я думала свои мрачные думы, ничего не видела и не слышала. Как снять проклятие – понятия не имела, поэтому, покопавшись в памяти, воспроизвела слова Арвена:

Я крутила слова и так и эдак, но никак не могла понять, что зашифровано в предсказании. Почему сотни лет дрийя не могли решить эту задачку? Как я могу им помочь? Сердце сжималось от одиночества и холода. Я же физически не способна долго находиться без любимого. Искала выход из сложившейся ситуации и не видела. Только полная «капитуляция»! Ну что же, придется смириться с неизбежным, как со своеобразным злом или условием для обретения счастья.

Глотнув холодного морса на дорожку, я остановилась перед зеркалом, разглядывая себя. По сравнению с остальными дрийя я невысокая и хрупкая, как подросток. Волосы, заплетенные в сложную косу, пылают наравне с крыльями. Сверкают огромные, зеленые, сумасшедшие от боли и страха глаза. Губы сжаты в тонкую линию, обнажая клыки. Крылья носа яростно раздуваются в попытке обрести уверенность, а руки сжимаются в кулаки.

Повертела рукой с синей брачной тату – знаком принадлежности Тервишессу, – как магнитом притягивающей мое внимание. Вдох-выдох, все, сил больше нет терпеть разлуку.

Я решительно вышла и едва не бегом устремилась по длинному коридору в личные покои повелителя и мужа. Два телохранителя, озабоченно посмотрев на меня, следовали по пятам. Наверное, видок у меня был тот еще – зеркало не обманывало. Личная охрана Тервишесса меня не остановила, только подозрительно напряглась, но я не придала этому значения и зашла внутрь. Комната была наподобие гостиной, а пахло морозным утром – неповторимым ароматом, который я с упоением вдохнула, истосковавшись по любимому.

Из спальни Тера послышался его голос, и я, забрав со стола четыре браслета, видимо оставленных здесь еще вчера, распахнула двери и… замерла на пороге, увидев его у окна, стоявшим ко мне спиной. Он смотрел на извивающуюся на кровати белокурую красотку, «одетую» исключительно в драгоценности, позвякивающие на запястьях и щиколотках. Увидев меня, женщина не прекратила ласкать себя, лишь презрение мелькнуло на ее лице.

А меня разрывала дикая боль. Да такая, что я не могла ни заорать, ни с места сдвинуться. Тервишесс обернулся, в его глазах читалась ярость и такое же презрение, как у любовницы. Увидев меня, он замер, и презрение быстро сменилось удивлением, но он по-прежнему стоял, не двигаясь. Боль выжигала меня изнутри, заставляя сердце плавиться и истекать кровью. Кажется, всем на свете было слышно, как зашипела кровь и начала испаряться в полыхающем во мне огне. Так больно, что когти впивались в ладони, прорывали кожу, что я чувствовала, как теплая кровь покапала на белоснежный ковер.

Мое тело резко развернулось, словно жило само по себе и не хочет здесь больше находиться. Краем глаза я заметила, как Тер сделал знак рукой в попытке меня остановить или что-то сказать. Но я не желала ничего слушать и побежала прочь. Прочь из этого дворца. На свободу! Я пробежала мимо молчаливой охраны, ставшей свидетелем моего позора. Помчалась дальше по коридору, но, почувствовав, как давят стены, вылетела из окна. Взмахнула крыльями и ушла свечкой в небо. Прочь отсюда, как можно дальше, чтобы не совершать ошибок, чтобы подумать, как жить дальше и пережить горе.

Меня провожали удивленные лица, расплывающиеся перед моими глазами. Слезы лились уже беспрестанно и, подняв руку, чтобы вытереть их, я заметила зажатые в ладони браслеты. Хотела выкинуть, но не смогла разомкнуть пальцы. Ведь браслеты связывают меня с Тервишессом, несмотря ни на что! Я поняла, наконец, тех безумцев, которые любят вопреки всему, отдавая себя в пожизненное рабство добровольно и безвозмездно. Неужели и моя судьба будет похожа на их?

Перелетев за гору, я направилась навстречу двуликому светилу. Как можно ближе, как можно выше, чтобы хоть с кем-нибудь поделиться терзающей меня болью. Разве может быть ее столько в одном существе? Разве можно вытерпеть столько? Но я все смогу, надо только перетерпеть! Пережить! Осмотреться и придумать, как завоевать Тера! Научить его любить. Любить только меня! Надо только постараться.

Наконец я выбилась из сил. Застыв словно свечка, устремленная к солнцу, заорала, выплескивая накопившуюся боль и гнев. Все разом, чтобы не спалили мое существо. Мой дикий рев разнесся в разреженном горном воздухе, множась и разрастаясь эхом, даже показалось, что это крик умирающего существа. Я совсем выдохлась и, сложив крылья, начала падать вниз, входя в крутое пике. Скалы, камни и редкие деревья неумолимо приближались, а я все падала, падала, падала и не спешила раскрывать крылья.

Я пыталась всплеском адреналина запустить умирающее сердце, но оно лишь выло в предсмертной агонии. Еще чуть-чуть, и ветер сможет наполнить мои крылья, но именно в этот момент я заметила огромную черную тень, метнувшуюся ко мне, а в следующее мгновение меня обхватили сильные крепкие руки. Любимые руки Тера, который, крепко прижав меня, медленно спустился на одну из каменных площадок, освещенных полуденным солнцем.

Так было уже не раз, когда укутанная собственными крыльями, я смотрела на своего героя. Его глаза, наполненные такой же болью и диким страхом, горели синим бешеным огнем. Его голос скорее скрежетал, чем шелестел как раньше: