— Простите, — вставила Клервиль, — но я свами не согласна. Я все-таки не совсем довольна ее поведением. Конечно, Жюльеттавсегда с радостью совершает преступление, но до тех пор, пока ее влагалище неувлажнится, ей недостает твердости духа. Между тем это надо делать спокойно,хладнокровно, с сознанием цели и с ясной головой. Преступление есть факел,который разжигает костер страсти, — это всем понятно, однако мне сдается,что у Жюльетты все обстоит наоборот: страсть подвигает ее к преступлению.

— Да, это огромная разница, — согласилсяминистр, — так как в этом случае преступление является чем-товспомогательным, второстепенным, а ведь оно должно стоять на первом месте.

— Боюсь, что я согласен с Клервиль, милаяЖюльетта, — сказал Нуарсей, — и считаю, что тебе недостает твердости;мне кажется, всему виной — твоя пагубная чувствительность. Дурные поступки, накоторые вдохновляет нас воображение, — продолжал он, — являютсяточным показателем степени нашего умственного развития. Живость инеобузданность в существе высшего порядка настолько сильны, что такой человекне остановится ни перед чем; стоящие перед ним препятствия служат для негодополнительными удовольствиями, а их преодоление свидетельствует не обиспорченности, как полагают недалекие умы, а о твердости духа. Ты, Жюльетта, втаком возрасте, когда способности твои должны достигнуть апогея; ты вступила вюность уже достаточно подготовленной — ты много размышляла и стряхнула с себявсе глупости и предрассудки, навязанные тебе в детстве. Словом, у тебя нетпричин для беспокойства, так как солидная подготовка не прошла даром, и карьератвоя обещает быть блестящей; кроме того, у тебя есть все для этого необходимое:сильный и пылкий темперамент, крепкое здоровье, жар в чреслах и холодноесердце, не говоря уже о неутомимом и не знающем пределов воображении и порочномуме. Поэтому мы можем надеяться, друзья, что Жюльетта пойдет очень далеко;однако я боюсь, как бы она не споткнулась на своем пути, не замедлила своюпоступь; и если тебе случится оглянуться назад, девочка, пусть это будет толькодля того, чтобы упрекнуть себя за то, что ты сделала так мало, а не для того,чтобы похвалить себя за достигнутые успехи.

— Я ожидаю от нее еще большего, — снова заговорилаКлервиль, — и хочу повторить: я надеюсь, что Жюльетта будет творить зло, втом нет никаких сомнений, но не для того, чтобы подогреть похоть, чем,по-моему, она занимается сейчас, а только ради удовольствия творить его. Янадеюсь, именно в чистом злодействе, в злодействе, свободном от плотскихудовольствий, она найдет наслаждение, не меньшее, чем то, которое дает ейпохоть; я думаю, она будет употреблять все средства и возможности, чтобытворить это черное дело. Запомни, Жюльетта, что это нисколько не уменьшитнаслаждений, которые ты получаешь от распутства, ты будешь наслаждаться им также, как прежде, и, быть может, даже еще больше. Но мне решительно не нравится,когда ты возбуждаешь себя физически для того, чтобы дойти до готовности кпреступлению; последствия таких упражнений могут быть весьма неприятными:наступит день, когда твой аппетит начнет угасать, и желания покинут тебя, воттогда ты окажешься неспособной ни к чему дурному. Если же ты будешь следоватьмоим советам, преступление сделается источником твоих страстей. И не будетнадобности совать пальцы во влагалище, чтобы вдохновить себя на злое дело,напротив, творя зло, ты будешь ощущать потребность в физической ласке. Надеюсь,я ясно выразила свою мысль.

— Дорогая моя, — отвечала я, — ваша философияясна как день, и я ее принимаю целиком, потому что она мне по сердцу. Неужеливы в этом еще сомневаетесь? Чтобы доказать это, я готова пройти любоеиспытание. Если бы вы внимательно проанализировали мое поведение нынче вечером,я уверена, вы бы не упрекали меня с такой суровостью; я дошла до стадии, гдечеловек любит злодейство ради самого злодейства; мне только недавно стало ясно,что преступление разжигает мои страсти, и там, где нет приправы в видепреступления, я не нахожу радости. Однако же мне нужен ваш совет. Дело в том,что никаких угрызений совести я больше не испытываю и говорю честно, что с нимипокончено навсегда, как бы чудовищны ни были мои поступки, но мне стыднопризнаться, что иногда я краснею, как стыдливая Ева, только что съевшаязапретный плод. Наши оргии, наши безумства — все это дела, о которых мне бы нехотелось кричать на весь белый свет, не хотелось бы, чтобы о них знал ещекто-то, кроме моих близких друзей, и я не понимаю, почему я стыжусь их.Объясните, сделайте милость, почему из этих двух недостойных чувств — угрызенияи стыда — я совершенно невосприимчива к первому, но не могу избавиться отвторого? Я знаю, что между ними существует большое различие, но не понимаю, вчем оно состоит.

— Различие в том, — ответил Сен-Фон, — чтостыд связан с оскорблением, которое наносит общественному мнению какой-нибудьопределенный порок, а угрызение связано с болью, которую этот порок причиняетнашей собственной совести; таким образом, можно устыдиться поступка, который невызывает угрызений, если этот поступок оскорбляет общепринятую мораль, незатрагивая ничьей совести; точно так же можно чувствовать в себе раскаяние, неиспытывая при этом стыда, если совершенный поступок не нарушает обычаев даннойстраны, но тревожит совесть человека. Приведу пример: если тебе доведетсягулять обнаженной в саду Тюильри, ты покраснеешь от стыда, но вряд ли будешьиспытывать угрызения совести, а вот, скажем, полководец будет терзаться оттого, что послал двадцать тысяч своих солдат на неминуемую смерть, однако стыдапри этом чувствовать не будет. Тем не менее оба этих тягостных чувства вконечном счете можно устранить посредством привычки. Теперь ты принадлежишь кБратству Друзей Преступления, и я уверен, что постоянное участие в собранияхклуба постепенно избавит тебя от чувства стыда, взамен ты приобретешь такоеценное свойство, как цинизм, который поможет тебе преодолеть твою нынешнююслабость; а чтобы ускорить процесс лечения, я советую тебе как можно чащедемонстрировать свое дурное поведение, иными словами, чаще показываться нагишомна публике и носить самые вызывающие туалеты, вот тогда ты вообще отвыкнешькраснеть. Эти меры следует сочетать с твердыми принципами, и скоро все твоитреволнения и тягостные мысли останутся в прошлом, потому что у тебя появитсясовершенно иной взгляд на вещи, и поступки, которых ты стыдилась прежде, будутдоставлять тебе только удовольствие.

Затем мы перешли к житейским вопросам, и Сен-Фон сообщилмне, что в самом скором времени состоится свадьба его дочери Александрины с егодругом Нуарсеем и что он договорился с будущим зятем отправить юную даму на вселето ко мне, чтобы та пожила в моем доме и получше узнала вкусы человека, скоторым ей предстоит связать свою судьбу.

— Мы с Нуарсеем хотим, — добавил министр, —чтобы ты вылепила ее душу по своему образу и подобию. Ты должна терпеливовоспитывать юную девицу, питать ее мудрыми советами и добрыми примерами. Я незнаю, как долго будет продолжаться ее брак с моим другом после твоеговоспитания, но знаю наверняка, что она ему не понравится, если окажетсянеловкой или, что еще хуже, целомудренной. Поэтому сделай все возможное,Жюльетта, и ты окажешь нам неоценимую услугу, о которой мы никогда не забудем.