с Лизой Татл выпустили серию произведений о людях, живущих в мире с пониженной гравитацией, летающих с острова на остров при помощи искусственных крыльев. Один из обозревателей Chicago Tribune, смешав в кучу их книгу «Гавань ветров», роман Джанет Моррис[33] Dream Dancer и мою «Тень Палача», подытожил: «Замысел, по сути, один и тот же; перед нами в обличье Будущего предстает… Прошлое».

Разумеется, этот обозреватель имел в виду не замысел, но тему (и точка с запятой тут ему, кстати, вовсе не требовалась – гораздо уместнее оказалось бы двоеточие). А вот после двоеточия следовало бы сказать, что во всех трех книгах изображается будущее, не имеющее ничего общего с уровнем технологического развития настоящего. (Интересный, кстати, момент: почти все занимающиеся изучением научной фантастики либо согласны с Брайаном Олдиссом, сказавшим, что она начинается с «Франкенштейна»[34], либо, подобно мне самому, считают ее началом «Машину времени», и ни в одной из этих двух книг ни слова не говорится о звездолетах, бластерах или роботах.)

Несомненно, на свете имеется пара-другая невежд, еще не открывших для себя блистательного брюзги по имени Джек Вудфорд. Особенно хорошим писателем Вудфорд отроду не был, зачастую ошибался, но тем не менее остается лучшим автором, писавшим о писательстве и писательской жизни, из всех, когда-либо прикасавшихся пером к бумаге. Любимая книжка Вудфорда имеется у каждого из его поклонников и поклонниц. Мне лично больше других нравится How to Write for Money, и вот вам цитата из главы одиннадцатой, «Как жарить утку под прессом».

«Начал я прямо по писаному. Увы! Следуя тому же рецепту, что и повар “Ла Маз”, достигнутый результат я вынужден был скормить псам. Псы съели, однако их тут же вытошнило.

Успокоив себя мыслью, что толку от кулинарных книг столько же, сколько и от учебников литературного мастерства для начинающих писателей, я выбросил кулинарную книгу в мусорный бак и начал с нуля, и тягу к тому же самому в весьма измененном виде сохраняю по сию пору. Зарабатывать деньги, уча других делать что-либо, куда легче, чем делая то же своими руками».

Нужно ли говорить, что мудрая мысль Вудфорда применима далеко не только к кулинарии и литературному творчеству? Не сможете откопать книгу старины Вудфорда (по-моему, лучшего способа проникнуть в суть человека еще не придумано) в букинистическом магазине, обратитесь по адресу: «Woodford Memorial Editions Inc., POB 55085, Seattle WA 98155».

Ну, а теперь я, по обыкновению неуклюже порекомендовав вам книжку о писательском мастерстве, позволю себе поведать еще об одной – о книге Creating Short Fiction Дэймона Найта. Заказать эту книгу можно по адресу: «Writer’s Digest Books, 9933 Alliance Rd., Cincinnati OH 45242». Только предупреждаю, не давайте ее в руки друзьям, и без того не страдающим неконтролируемым влечением к писательству (см. Первое Правило Вулфа в начале этого эссе). Она непременно подвигнет их взяться за перо, и тогда их ожидает немало бед.

Поскольку в «Гелиоскопе» упомянуто о моей работе, наверное, под конец этого эссе следует объяснить, чем я, собственно, занят каждый день. Занимаюсь я так называемой «промышленной журналистикой», а именно – работаю ведущим редактором в журнале Plant Engineering. Пишу статьи о подшипниках, электробурах, гидравлических помпах и тому подобном, покупаю статьи, написанные на схожие темы другими, редактирую их и, согласно расхожему выражению, «выпускаю в свет». Сам делаю фотоснимки – и черно-белые, и цветные, беру интервью, изучаю новинки и разъезжаю по всем Соединенным Штатам (хотя, кажется, чаще всего езжу в Кливленд, в Детройт и отчего-то в Филадельфию). У меня есть шикарный, просторный служебный кабинет с ковром на полу и рабочим столом орехового дерева, не говоря уж о пишущей машинке и книжных стеллажах до самого потолка. Есть даже секретарь (не личный, один на троих с еще двумя ведущими редакторами), но подчиненных – а стало быть, и хлопот с ними – нет вовсе. Одним словом, дело могло обернуться намного хуже.

В настоящее время штат редакции Plant Engineering состоит из двадцати пяти человек, возглавляемых Лео Спектором, главным редактором и моим боссом. Среди этих двадцати пяти имеется шеф-редактор (то есть правая рука редактора главного), девять ведущих редакторов, полдюжины или около младших редакторов с самыми разными титулами (выпускающий редактор, редактор по производству, новостной редактор, корректор и так далее) и три художника. Все вместе мы выпускаем по новому номеру двухсотстраничного журнала каждые две недели.

О руках и ногах

Снимите с полки «Тень Палача», откройте книгу, начните чтение, и вы, еще не добравшись до, собственно, текста, наткнетесь вот на такое четверостишие:

Тысячелетья – ничто пред тобой,

Столь быстротечен их лёт;

Краток, как стража, вершащая ночь,

Прежде чем солнце взойдет.

Подобными эпиграфами открываются все четыре тома. После того, как «Тень» вышла в свет, я с немалым замешательством обнаружил, что некоторые читатели решили, будто эти вступительные стихотворения написаны мною самим. Нет, написал их вовсе не я. Сии жемчужины, как выразились бы наши праотцы, подняты со дна моря руками других пловцов, и мне хотелось бы сказать несколько слов о тех, чьи это руки, и о других стихотворных отрывках, вставленных мной в сами тексты.

Именно эта, первая цитата, случайно попавшаяся на глаза, и натолкнула меня на мысль об эпиграфах – ведь в ней говорилось о многом из того, что я старался поместить в «Тень»: тут и титанические временные промежутки, и путешествия во времени, когда эпохи мелькают по сторонам, точно двери в стенах длинного коридора, и солнечная символика… и, главное, «стража», использованная как единица измерения времени. В ту пору я уже решил сделать часом Урд «стражу» (на самом деле она несколько продолжительнее часа, так как равна одной двадцатой части суток Урд).

Строки эти принадлежат перу Исаака Уоттса[35], а взяты из стихотворения, названного им «Псалом 90». Если вы, подобно мне, склонны во всю глотку реветь старинный кэрол – «Радуйся, мир!» – примерно в то время, когда в молочной витрине ближайшего супермаркета появляется эгг-ног, считайте, с Уоттсом вы уже несколько знакомы, неважно, знаете ли его имя. Еще он написал:

Это голос лентяя. Вот он застонал:

– Ах, зачем меня будят! Я спал бы да спал.

Что-то знакомое, да? Не оттого ли, что очень напоминает ту самую песню прославленного рифмоплета по имени Нечерепаха?

Это голос Омара. Вы слышите крик?