class="p1">– Разве Тони напился вчера утром?

– Ему хватило выпитого еще вечером. Он не справился с управлением, он был пьян.

– Слава богу, что все так обошлось!..

– Маманя, что мне делать? Теперь всегда так и будет?

– Он ведь уже давал зарок, и многие так делают после Рождества.

– Маманя, разве я должна с ним жить? Разве мне нельзя… ну… аннулировать брак?

– Что?!

– Ты же знаешь, я говорила тебе про ту, другую проблему. Мне не составит труда представить доказательства в любом суде.

– Ты с ума сошла? Последние мозги растеряла?

– Маманя, но не могу же я так провести всю оставшуюся жизнь! Мне всего двадцать шесть…

– Скажи-ка мне, что ты обещала?

– В каком смысле обещала?

– В церкви, перед всеми нами, что ты пообещала?

– Ты имеешь в виду на свадьбе?

– Во время таинства брака что ты сказала?

– То, что положено говорить…

– Нет, Эшлинг, не слова, а обязательство, договор, торжественный обет. На что ты согласилась?

– Ты про «в радости и печали, в болезни и здравии…»?

– Вот именно! Ведь ты же согласилась, верно?

– Ну… да, но я же не знала, что так получится… Это не считается!

– Ты понимаешь, что пытаешься сделать? Отказаться от самого таинства брака. Ой, я не знала, что не все будет гладко и сладко! Извините, давайте я снова попробую с самого начала. Ты думаешь, именно так положено поступать в подобной ситуации?

– Маманя, да мне все равно, что там кому положено! С какой стати я должна оставаться замужем за мужчиной, которому я вообще не нужна? Которому наплевать, жива я или нет. Я что, должна как полная идиотка быть рядом с ним еще пятьдесят лет? Ты так думаешь?

– Да, я так думаю. По моему мнению, именно так тебе и следует поступить… Именно так ты и поступишь. – Эйлин вгляделась в измученное лицо дочери с темными кругами под глазами, в которых читалась тревога. – В это время года все кажется хуже, чем есть на самом деле: слишком много суматохи и слишком много ожиданий. Не стоит сильно переживать, все образуется.

– Маманя, ты считаешь, что бы ни случилось, единственное, что мне остается, – это быть с Тони и надеяться, что все само как-то образуется и станет лучше?

– Именно так я и считаю. А что еще тут можно думать, детка? Давай посидим у камина и выпьем чая. Я как раз делала сэндвичи для нас с отцом, поешь с нами. Если останешься на ланч, он будет очень рад тебя видеть, – принялась уговаривать Эйлин.

– Нет, маманя, пожалуй, я вернусь домой.

– Оставайся, ты же злишься на меня. Дуешься, верно?

– Нет, маманя, я не дуюсь. Я спросила тебя, что ты думаешь, и ты мне ответила.

– Детка, неужели ты ожидала услышать от меня что-то другое?

– Я ожидала услышать, что здесь есть причина для аннулирования брака. Вот чего я ожидала, но ты ничего подобного не сказала.

– Мы ведь тут не формальности обсуждаем, мы…

* * *

Миссис Мюррей тоже удивилась, что Эшлинг не поехала на скачки. Они сели пить чай на кухне.

– Вы вчера приготовили отличный обед. Можно мне немножко индейки?

Этель Мюррей радостно засуетилась, доставая тарелки и ножи, хотя Эшлинг всего лишь собиралась попробовать шкурку и похвалить кулинарные навыки свекрови.

– Думаю, на скачках с ним будет все в порядке, – сказала она.

– Надеюсь… Тони не поймешь… Можно мне задать один серьезный вопрос? Только не надо отвечать из вежливости, хорошо?

– Конечно можно, – забеспокоилась миссис Мюррей.

– Может быть, Тони было бы лучше, если бы он не женился? Когда он жил с вами, то ведь столько не пил… Как вы думаете, если бы он снова стал холостым, то, возможно… возможно, все вернулось бы назад?

– Как он может снова стать холостым, если он женат?

– Да, но если допустить, что он не женат, что он никогда не женился…

– Не знаю. На самом деле не знаю. Вряд ли что-то изменилось бы. Он и правда слишком много пьет. Как еще до свадьбы началось, так и продолжается после, и я не думаю, что свадьба стала тому причиной… – Она взяла Эшлинг за руку. – Не вини себя. Ты делаешь все, что можешь, ты прекрасная женушка, если бы только ему хватало ума…

– Нет, вы меня не поняли. Я не спрашиваю, хорошая я жена или плохая, я спрашиваю, возможно ли, что в душе Тони на самом деле холостяк?

Миссис Мюррей уставилась на нее в изумлении:

– Ну, наверное, в каждом мужчине есть что-то от мальчишки. Ты в этом смысле?

Эшлинг сдалась:

– Да, в этом… Погодите, не кладите мне так много. Я к Морин собираюсь, там мне тоже придется поесть.

* * *

Дом Морин выглядел уютно и гостеприимно. Эшлинг удивилась, почему она всегда думала, что он унылый и отвратительный. Там стоял большой вертеп, покрытый ватой, в кроватке мирно спал младенец, Патрик и Пегги играли на полу, а Брендан-младший читал подаренную ему на Рождество книгу.

– Я думала, ты на скачках. Тебе-то что дома сидеть, у тебя не семеро по лавкам…

– Я не поехала и решила навестить тебя.

Морин сказала, что подогреет пироги с мясом.

– Я слышала, ты видела лицо Тони.

– Боже, я не собиралась говорить мамане! Теперь ты решишь, что я все время про тебя сплетничаю. Неужели маманя не подумала…

– Нет, я не собираюсь ссориться, я только хотела тебя спросить… Как ты думаешь, про Тони в городе много болтают?

– В каком смысле?

– Про то, что он пьет, дерется у Ханрахана, забросил дела компании и все остальное.

– Нет, я ничего не слышала. Разве ходят такие слухи?

– Я не знаю, я тебя спрашиваю. Может, люди думают, что у него проблемы? Что он из тех, кто… ну… понимаешь… должен быть… кому следовало бы…

– Эшлинг, к чему ты клонишь?

– Я думаю, что не подхожу Тони, ему не следует жить со мной.

– Господи, а с кем тогда ему жить?

– Не знаю. Он мог бы вернуться к матери, или снимать номер в гостинице, или жить у Фергюсонов, у них есть свободные комнаты. Я помню, они собирались их отремонтировать. Может быть, они привели бы их в порядок для Тони.

– Ты что, заболела? Что за шутки?

– Нет, я всего лишь рассматриваю возможные варианты.

– А ты тогда что будешь делать?

– Я могла бы вернуться к родителям.

– Нет, так нельзя!

– Почему нельзя? – с искренним любопытством спросила Эшлинг. – По какой конкретно причине нельзя? В таком случае все были бы только рады.

– В таком случае никто бы не обрадовался.