как деформируется за его головой облако.

— Я тоже никогда не перемещался телепортом.

— А я перемещалась, — буркнула Рина. — Это… неприятно. Идем.

— Я все думаю, что сталось с остальными…

— Влад, наверное, в порядке, а остальные погибли, — жестко выдавила Рина.

А что? Цинизм помогает выстаивать в горестях.

— Погибли?!. Ты что!

— Придется принять как факт, Стасик. Бермудский треугольник — он такой… — Рина сочувственно похлопала опешившего парня по плечу. — Селяви, что поделаешь… — она вздохнула, успевая по ходу подумать: «Свалился же на мою голову… Еще утешать придется».

— Нет, Рина, они же все вместе на лодке были!

— Ракель и Перри спасали Антона. В открытом океане. Ты забыл.

— Но ныряя, Ракель привязалась, и, я видел, Перри и Антон держались за нее, так что…

У Рины отвалилась челюсть. Она прикрыла рот ладонью и рассмеялась несмело. Вот так просто?.. Жизнь насмехается над ней, что ли?.. Отнять — вернуть, отнять —вернуть?.. Прав был ее мозг вдвойне — единственное оружие против жизни — быть самостоятельным, ни от кого не зависеть.

Рина закусила губу и посмотрела на Стаса серьезно.

— Только куда лодку занесло, я не знаю… Видимо, телепорт был настроен дальше…

— Вот мой дом, — махнула она рукой на покосившуюся избушку местной ведьмы. — Так как тебе некуда идти, можешь найти временный — повторяю, временный! — приют на кухне. Но постарайся, пожалуйста, найти себе какое-то дело и осво…

— Да, — перебил Стас ее бесцеремонно, — кстати, а че они там мололи на диалекте? Ниче не понял. И шмотки, как с учебника истории…

— Потому что это девятнадцатый век! — воскликнула Рина, не вытерпев и на пороге останавливаясь столбом. Так, что юноша чуть не сбил ее с ног. — Точный год не установлен, как и полная географическая координата! Пруссия — а больше не знаю. Да, и на лестницу ни ногой, понял? Там, — Рина ткнула пальцем вверх по лестнице, — мое, личное пространство!

Парень поднял руку, собираясь что-то сказать, но Рина дернулась в сторону и повторила угрожающе:

— Ни ногой! — и потопала наверх как можно быстрее. Бубня под нос: — А я собираюсь спать, и спать, и спать. И не ведать, что тут творится, вообще. Ваще! Ха! — и хлопнула старой дверью, бросаясь на кровать с запахами мяты.

* * *

Глава 41. Боец

* * *

Рина ударила подушку кулаком.

— Спать не даешь, — поругала ее девушка. — Почему не даешь?.. — и заколотила ногами по постели, взвизгивая. — А! Я хочу желек*… А еще — китайский быстрый суп… и вьетнамскую еду из забегаловки… и пиццу по доставке! И холодненького пива. Тут дают только пиво… — Рина села на постели, шмыгая носом недовольно. — Какая я голодная! А сил нет готовить… Я даже огонь не зажгу, чтобы чаю попить и от тошноты избавиться…

За окном смеркалось.

— Конечно. Пора идти… — вздрогнула Рина. — На работу, петь.

Она вскочила с кровати, поправляя одежду.

— Зарабатывать очередной талер. Зачем мне талеры?.. Ну, заработаю я, найду Светочей… Даже, пусть — отправлюсь на компасе в Хощно, сотру из своей жизни Зеленого… — Рина наощупь спускалась по темной лестнице. — И кому какая разница?.. Один рассвет я была замужем и счастлива, и разве это забыть?.. Тогда ведь я, вот эта я… Хм! — Рина подняла палец и сама себе зловеще улыбнулась. — Растаю. То, что надо. Зачем тут жить, если здесь нет суши и пиццы?.. — и девушка расхохоталась.

А потом вдруг наткнулась на угол не то стола, не то стула, ойкнула и затихла. Всхлипнула:

— А он… он бы приготовил мне сейчас омле-ет… — по щекам покатились слезы.

Во тьме никто их не мог увидеть. И некому.

— И помидоры с сыром… и угря… и еще вкусняшек… А я бы сидела и смотрела… — она поймала слезу пальцем. — Что это?.. Я плачу?.. Быть того не может… — и Рина снова засмеялась. — Это точно депрессия, Рина… Ты перепадаешь настроением. Дожили.

Из темноты ее потряс до глубины души голос:

— Это… может, я тебе лучше что-то приготовлю?..

Рина подскочила. А потом вспомнила вдруг и ударила себя по лбу. Как могла забыть о найденыше?..

— Стас! Что ты тут делаешь?!.. Ты подслушивал?.. Сказала же, ни ногой!

— Так это же кухня… А ты еще и голодная, плачешь: забыла, что я говорил в «тайнах»? Не могу видеть, как дама плачет.

Кажется, его голос подсмеивался. Рина рассердилась еще больше. Так всегда случается, когда кто-то случайно или нарочно заглянет в сердце — смех, недоумение… И все. Она запахнула рубашку.

— Саботажника вспоминаешь? — приосанилась и нащупала на столе поварешку. Выставила ее грозно вперед — мало ли. Силуэт Стаса слабо вырисовывался в