Отлично. Вот только дышать стало ещё труднее. Он, на ходу заряжая обрез, пошёл к выходу. Спокойно, размеренно, чтобы экономить кислород… Чёрт с ним, со вторым сыном, он сейчас доберётся до квадроциклов, отъедет подальше, отдышится и, когда выветрится газ, он вернётся, чтобы убедиться, что дело закончено. Заодно и флягу свою отыскать.

Хлопок – удар. Левая рука.

Хлопок – удар. Он чувствует боль. В левой части спины. Чуть выше пояса. Тут же его дёргает спазм в брюшной полости.

Горохов сгибается, роняет на пол обрез, машинально делает шаг в сторону, так же машинально на ходу вытаскивая револьвер.

Хлопок… Но эта пуля мимо.

Инженер развернулся и поднял револьвер. Он готов стрелять, но не стреляет… Он видит доктора Морозова… Тот стоит у двери в кабинет доктора Рахима. Но он уже выронил пистолет…

«Пистолет? Откуда он у него? Я же его обыскал. В сумке был, или он нашёл его в кабинете Рахима?».

Впрочем, уже нет смысла это выяснять. Горохов прицеливается, но не стреляет… Морозов уже посерел, он начинает кашлять и сразу падает на пол, его кашель переходит в судороги, кашель выворачивает его наизнанку.

«Хотел жить двести лет… Сказано же было дураку: выключи кондиционер и сиди в кабинете. Нет, решил выслужиться…».

Инженер не стреляет; судя по тому, как выворачивает доктора, в этом уже нет необходимости. Он быстро оценивает свои ранения: из левого рукава на пыльный пол падает пара капель крови. Но рука работает, боли в ней он почти не чувствует – скорее всего, царапина. А вот спина… Нет, позвоночник не задет… Почка… Тоже нет. Он может идти, но потеря крови…

Ранение всё меняет. Теперь Горохов понимает, что нужно уходить, теперь уже не до фляги, не до рюкзака; конечно, стоило бы вернуться в комнату охраны и поискать там медицинскую сумку, но после взрыва там всё перевёрнуто и разбито. Там нет света.

Нет, надо уходить. Операция закончена. Теперь транспорт – река – Палыч. Транспорт. Сыновья с ботами приехали на нескольких квадроциклах, до реки недалеко. Рация. Он хлопает себя по карманам. Рация на месте.

Инженер направляется к выходу. И понимает, что теперь ему ещё больше хочется снять противогаз. Но до безопасного состояния воздуха ещё пятнадцать… Горохов смотрит на часы. Ну, двенадцать минут. Нет, он только протирает стёкла в маске.

У выхода горы засыпанного бетонной пылью мяса. Мина разорвала тут сразу двух ботов. Он перешагивает через них и выходит на лестницу. Стало легче? Чёрта с два. В здании хотя бы было прохладно.

Инженер осматривается. И остаётся удовлетворён страшной картиной. Везде лежат трупы даргов. Некоторые ещё шевелятся… ещё кашляют. «Да, это хорошо, это прекрасно, эти дикари, что валяются тут, уже никогда не пойдут на север, чтобы опустошать людские оазисы и поселения. Какой хороший газ, надо будет упомянуть это в рапорте».

Он замечает, что поднимется ветерок. Скоро можно будет стянуть прилипающую к коже резину противогаза. Не выпуская револьвера из правой руки и оглядываясь, он начинает спускаться вниз; его левая перчатка оставляет на горячих перилах чёрные, быстро высыхающие пятна. Это кровь, но он ещё чувствует в себе силы.

Он ещё не прошёл и половину лестницы, когда увидел, как открывается дверь квадроцикла, на котором приехали сыновья. Горохов опешил. Из квадроцикла вылезал второй сын, тот, который блондин. Он оказался умным: увидав, что все вокруг корчатся и кашляют, он залез в кабину квадроцикла. Кабины-то в хороших квадроциклах герметичны, чтобы вездесущая степная пыль не мешала комфорту обладателя дорогой машины. Белобрысый – кажется, это его звали Тесеем – он сразу всё понял, умный, гад. И благополучно пересидел химическую атаку в кабине, а теперь посчитал, что можно выйти. Горохов всего чуть-чуть приподнял оружие. Стреляет сразу. И попадает первой же полей. Инженер видел, что попал. Но блондин лишь покачнулся, сразу сделал шаг в сторону… и избежал второй пули.

«Ах ты тварь! Даже внимания не обратил на попадание, – Горохов третий раз уже не стреляет. Он видит пятно на рубахе блондина. – Ты тоже плохо убиваемый».

А ещё он видит бесстрастное, чистое лицо этого сына. Видит, как блондин подходит к дохлому драгу, нагибается и поднимает с земли винтовку.

Вот теперь нужно убираться. Нужно уйти за угол дома. Горохов кидается вниз по лестнице. Осталось пару ступенек… И едва не падает. Это не оттого, что ему не хватает воздуха, его сгибает резкий спазм в животе. А вот и рана в спину даёт о себе знать. Он, припадая на слабеющие ноги, всё-таки добирается до угла дома.

И там вдруг понимает, что дело становится весьма серьёзным. Речь уже идёт о его… жизни!

Он выглядывает из-за угла. И видит, как белобрысый, вскинув винтовку, идёт к нему, по большой дуге обходя угол… И его не волнует рана в груди. На вид этот Тесей полон сил, судя по лицу, он спокоен… И имеет желание прикончить Горохова. Эх, кончились такие замечательные пули с зелёными головками.

Инженер стреляет из-за угла ещё раз, но не попадает и тут же осматривается, оглядывается назад. Нужно перебираться к следующему углу дома, за ним солнечные панели и кактусы, там можно будет спрятаться и расстрелять его с ближней дистанции. Прицельно. Попытаться выбить ему глаза, прострелить колени. И тут Горохов видит… Он ещё в первый свой визит, когда взламывал заднюю дверь, поставил на углах и справа, и слева от себя две противопехотные мины. Так вот, он не видел воронки на углу.

«Её не выкопали? Там даже ямки нет. Неужели её не обнаружили? Она не сработала? Значит…».

Это был шанс! Инженер встаёт и, насколько ему позволяли противогаз и рана под левой почкой, бежит к следующему углу. Мину он ставил на максимальную чувствительность. Так что лучше её оббежать по большой дуге.

Воздуха не хватает, сердце разрывается в груди, в глазах… мутная пелена, одежда, штаны липнут к телу. Бежать тяжело. Но он успевает свернуть за угол дома, прежде чем слышит резкий, хлёсткий винтовочный выстрел. А за углом его опять скрючил спазм в животе. Горохов сгибается пополам, едва не роняя револьвер. Еле сдержался, чтобы не стянуть маску. И тут…

И тут:

Пахх…

Сразу звон в ушах, и пыль, много пыли, туча пыли летит из-за угла…

Сначала инженер не понимает, что это… Пару секунд ждёт, направив на угол дома оружие. И вдруг до него доходит… Сработала мина. Сработала мина. Он, снова протерев стёкла в противогазе, заглядывает за угол. Прямо за