Наконец он добрался до вершины холма, где, стоя между двумя боевыми першеронами, его уже ждал Льето. Порывистый ветер ерошил рыжую шевелюру огромного фламандца, откидывая волосы с его серо-голубых глаз. Он тоже перестал стричься с тех пор, как прибыл в пещеры. В отремонтированном «Вейнер-Никове» Льето Турнэ выглядел не менее внушительно, чем атамидский воин.

Мужчины обменялись взглядами – столь же сумрачными, сколь и нетерпеливыми. Они отбросили все, во что раньше верили, отреклись от своих учителей, осознали свои прошлые ошибки и все же остались солдатами, которых будоражила неизбежность битвы. Неожиданно Танкред обхватил своего боевого товарища за плечи, привлек к себе и молча обнял.

Одним движением, которое сервомоторы сделали гибким и быстрым, они вскочили в седло, и, потянув рукоятки управления вправо, развернули своих коней к западу. В трехстах метрах под ними простиралась огромная равнина, окружавшая плато Нового Иерусалима. В отличие от последнего раза, когда Танкред проходил здесь, совершив побег из гигантского лагеря крестоносцев, теперь ее никак нельзя было назвать пустынной.

Сегодня по ней перекатывались волны атамидов, заполонив равнину неисчислимым множеством вооруженных воинов, готовых вступить в рукопашную. При первых лучах зари легионы племен спустились из долины великого сбора в нескольких километрах к северо-востоку, чтобы выплеснуться у ворот Нового Иерусалима и за несколько часов окружить его.

– Сколько их, по-твоему? – спросил Льето, окинув взглядом атамидскую армаду.

– Трудно точно сказать, – ответил его друг. – Около семисот тысяч по последним прикидкам Совета мудрецов.

– И они все прибывают…

И действительно, не проходило и часа, чтобы они не получали сообщений о прибытии новых подкреплений. Редкая народность, племя или крупная семья на многие тысячи километров вокруг отказались послать своих воинов.

Снизу доносился глухой гул, поднимавшийся над гигантской толпой, которая по указанию Танкреда концентрическими кругами на расстоянии от трех до пяти километров расположилась вокруг Нового Иерусалима. Слишком далеко для башен ближней защиты, слишком близко для пусковых установок тактических снарядов. Только танки «Зубр М4» могли вести огонь на таком расстоянии и под таким углом. Однако Танкред знал, что края плато весьма неустойчивы для того, чтобы эти огромные машины могли занять там огневые позиции.

В течение предшествующих дней уже стало невозможно скрывать от глаз армии крестоносцев интенсивные передвижения туземцев. А потому многочисленные колонны атамидов подверглись слепым бомбардировкам, и жертвы исчислялись тысячами. Тем не менее ни один воин не остановился, не отступил и не отказался.

День за днем бесчисленные ручейки атамидов сливались в потоки, которые текли в выбранную много недель назад долину, где должен был состояться великий сбор. Этот момент, когда армия атамидов была наиболее уязвима, поскольку оказалась сосредоточена в одном месте, представлял собой самую рискованную фазу выработанного Танкредом плана. Только напряженная партизанская технологическая война, которую вели беглецы-бесшипники, помешала армии крестоносцев с точностью определить место сбора, чтобы подвергнуть его бомбардировке или же испепелить всех энергетическими ударами с орбиты. Если бы не беспрестанные атаки беглых технарей на коммуникационные сети, не беспощадные взломы большинства dirSat или детекторных систем, огромная атамидская армия к этому моменту уже стала бы воспоминанием, похороненным под горой обугленных трупов.

В конечном счете у человеческой армии оставалась единственная возможность: бомбардировка истребителями-перехватчиками, идущими на бреющем полете. Несколько недель назад Танкред придумал, как этого избежать.

– Танкред Котелку, – произнес бывший лейтенант по приоритетному каналу, который позволял ему связываться напрямую с расположенным в пещерах техническим штабом.

– Котелок Танкреду, – затрещал знакомый голос у него в наушнике. – Колен Фюльбер на связи, слушаю тебя, Танкред.

– По-прежнему никакой авиации? Ни одной эскадры поблизости?

– Ответ отрицательный. Ни одного взлета. Все перехватчики смирно сидят на земле. Думаю, они поняли…

– Принято, спасибо. Конец связи.

– Конец связи.

Когда Танкред впервые увидел могучих лучников тар’сарус, спустившихся из «холодных» районов Акии, чтобы присоединиться к Великой армии атамидов, он сразу же подумал, что у него, возможно, появилось средство нейтрализовать тактическую основу армий НХИ – перехватчиков Н-6. Использование этих сверхвооруженных летающих машин во время конфликта зачастую становилось решающим фактором, и ни один генерал не помышлял всерьез о начале сражения без воздушной поддержки одной или несколькими эскадрами Н-6.

Идея Танкреда заключалась в том, чтобы попросить атамидов использовать для наконечников стрел знаменитых воинов-лучников тот же белый материал, из которого изготовлены острия их копий. Проникающая способность белых клинков, которые легко пробивали углеродно-семтаковые экзоскелеты, в сочетании с огромной силой выстрела из подобного лука, по мысли Танкреда, наверняка сможет причинить перехватчикам достаточно серьезные повреждения, чтобы как минимум заставить их вернуться на базу.

Чтобы изготовить новые наконечники, потребовалось определенное время. Так что первых бомбардировок колонн атамидских солдат по дороге к месту сбора избежать не удалось. Однако вот уже несколько дней, как ситуация переменилась.

Семьдесят два часа назад эскадра из двенадцати Н-6 обрушилась на первых прибывших в долину к северо-западу от Нового Иерусалима. Но хакеры Котелка вовремя предупредили Танкреда, и около двухсот пятидесяти лучников выстроились на хребте, образовав несколько заградительных линий. При прохождении перехватчиков в них на высоту до пятисот метров было выпущено несколько последовательных залпов стрел, напоминающих тучу хищной саранчи. Очень малый процент стрел достиг целей, но и этому небольшому числу удалось проломить броню, задеть моторы, пробить кабины и даже ранить пилотов.

Через несколько секунд девять из двенадцати Н-6 разбились, два стремительно развернулись, а один, явно не способный контролировать свою траекторию, продолжил лететь по прямой, волоча за собой длинный хвост дыма.

Три дня спустя, когда сформированная в долине атамидская армия вышла на равнину Нового Иерусалима, туча перехватчиков снова поднялась в воздух, чтобы попытаться оттеснить ее назад. Последовал такой же, как и прошлый раз, ответ: три четверти машин были сбиты. После чего в небе не было замечено ни одного перехватчика, и войска медленно, но верно заняли свои позиции.

– Этим вечером все будет кончено, – задумчиво произнес Танкред. – Или крестоносцы будут разбиты, или атамиды потеряют всякую надежду.

Льето молча глянул на друга. Он был настроен так же.

Поднятые войсками на равнине огромные столбы пыли надолго оставляли за собой тянущиеся к небу вертикальные следы. Едва оказавшись в т’уге, легионы, спускающиеся по склону горловины долины, разделялись, чтобы плотнее окружить лагерь крестоносцев. Мощная волна атамидов, прежде сдерживаемая в проходе не шире четырехсот метров, казалось, внезапно словно уменьшалась по сравнению с необъятностью аллювиальной равнины[42]. Группы расходились, эскадроны терялись на охристом фоне этого океана иссушенной земли. Только видимые до самого горизонта, насколько хватало глаз, колонны пыли напоминали о том, что, даже рассеявшись, эта армия тем не менее окружала Новый Иерусалим.