всех, которые я когда-нибудь видел или увижу. Стены помещения создавала некая пелена, больше всего похожая на грозовые облака. При этом они ещё текли, как настоящие облака, границы помещения из-за них всё время менялись. Пол состоял из массы того же цвета, но плотной. Ноги в ней утонули на палец, как в ковре. Потолка не было, вверху можно было увидеть звёздное небо. Очень длинный стол находился между хаотично поставленных колонн, на которых лежали мощные каменные балки. Похоже, именно этот периметр из колонн и балок считался здесь стенами. За столом стояли и сидели мужчины и женщины разной степени одетости и раздетости. Я узнал Васту и Здраваланию.

Одрамас посадил меня на стульчик на узкой части стола, напротив главного места. Сказал сидеть и молчать. Я успел спросить, почему именно я. Одрамас шепнул:

— Ты один из немногих, кто не умрёт от восторга и не обрыдается.

Стульчик оказался очень неудобным, ноги не доставали до пола, а никакой перекладины для ног не было. Чтобы ноги не затекли, пришлось ими болтать.

Появился Ара. При виде Здравалании он традиционно восхитился и кинулся на сближение:

— Великолепная!

Здравалания взвизнула и спряталась за Васту. Васта схватила Ару и швырнула в сторону стола. Одной рукой! Ара перевернулся в полёте, приземлился точно на стул недалеко от меня, достал длинное перо и начал писать прямо на столе. Золотые буквы из-под пера бога войны взлетали и выстраивались над столом во фразу «Безжалостная, неспособная снизойти к простым восторгам простого мужчины, источник всех мамизмов и нелогичностей, …».

Тут рядом со мной появилась ещё одна женщина. Эта дама была крайней степени раздетости. Она не просто была раздета, на ней были кое-какие кусочки ткани и украшения, но они были сделаны так, чтобы не скрывать, а подчёркивать все интересные места. В результате она казалась даже более раздетой, чем самая нагая женщина.

Дама сразу направилась ко мне и запустила в волосы руку, стала гладить по голове:

— Ой, какой красавчик! Беленький, кудрявенький! Откуда у нас тут смертный? Такой миленький!

Ара сразу перестал писать, насторожился и с угрозой проговорил:

— Нума, а ну-ка отойди быстро от малого!

Женщина даже не подумала его послушаться, она положила мне на плечи огромные груди слева и справа от моей головы, так, что они свесились аж до моей груди, и прижала мою голову к своей груди. Получилось, что я лежал на ней, как на кресле с подголовником. Теперь женщина гладила меня по голове уже двумя руками. Насколько я мог понять, не просто гладила, а очень быстро нажимала на какие-то особые точки, делала массаж.

Я понял, что молчать в таком случае будет непочтительно, и спросил:

— У вас великолепные груди. Можно погладить?

— Тебе? Конечно, можно.

Я возможно более нежно провёл руками по огромным сиськам. Они были мягкими и нежными, но под кожей чувствовалась огромная энергия. У меня было такое ощущение, будто я погладил реку. Реку энергии. Нума в это время закончила с головой и начала массировать плечи и шею. Ара занервничал ещё больше:

— Нума, пошла вон от мальчишки! Ишь, распустила руки! Как он потом жить будет, с таким количеством энергии? Он и так получил больше, чем может выдержать смертный. Из него троё боевых девчонок силу год сосали, так и не высосали.

Нума отвела мне назад плечи и упёрлась коленом в позвоночник, так, что в спине что-то хрустнуло. Почти как моя двести пятая в первую встречу, но посильнее. Пока я вертел головой, пытаясь привыкнуть к новому чувству лёгкости и свободы, Нума схватилась за мужской орган.

— Нума, я сейчас на тебя войной пойду, — предупредил Ара.

— Не беспокойся, старый охальник. Я только поблагодарю парнишку за ласковое поглаживание. Давно не встречала такой мужской нежности. И вообще, радуйся, что я не тобой сегодня занимаюсь.

Нума отошла, а я с ужасом обнаружил, что после её ласки мой мужской орган стал длиннее чуть ли не вдвое! Ужасаться времени не было, так как в помещении появился Главный. Высокий мужчина, совсем без одежды, но с такой властностью и устремлённостью, что нагота была не заметна.

— Начинаем, — сказал Главный и завис в воздухе над местом во главе стола.

Боги и богини моментально заняли свои места за столом.

Как там называли кочевники своего главного? Зиждец? Или кто-то другой?

Поначалу речь шла о каких-то скучных вещах, о запасах продовольствия у разных народов. Насколько я понял, что эта команда работала не только с кочевниками, а со всеми государствами нашего мира. После работы в городе кочевников я знал, насколько важны запасы еды, но боги общались настолько быстро, что я не успевал уловить суть дела. Оставалось только сидеть и болтать ногами. Потом темы с продовольствием и оперативными вопросами закончились, и Главный перевёл взгляд на меня. Я посмотрел на Главного. Это было ошибкой.

В лице этого мужчины было всё. Мудрость, глубочайшее понимание, глубокая боль от сочувствия всем человеческим бедам, но при этом и весёлая жизнерадостность. Он был таким хорошим, что хотелось упасть ему на грудь и плакать от того, что такое бывает. Проклятие, я начал плакать.

— Почему смертный только один? — удивлённо спросил Главный.

— Это единственный, кто в эту эпоху прошёл через барьер Преображения, — ответил Радо.

— Чего? Плохо работаем! Устройте им встряску. Трагические впечатления, глубокие прозрения. Иллюзий подбросьте, вдохновения добавьте. У нас хотя бы есть по три праведника на город? А то сами знаете, Господин не поддерживает города, в которых нет хотя бы троих праведников.

— Праведников хватает. А вот таких, которые перешли через барьер, нет. Сделали всё, что могли, — оправдывался Радо, как мальчишка.

— Ладно, работаем с тем, что есть. Полисаний, скажи своему слуге, чтобы не шумел, а то отвлекает внимание.

Слева от меня в пространстве возникло круглое окно, за которым стало видно, как Серен кладет поклоны и просит Господа спасти меня. Он находился совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.

Я сунул голову в отверстие и позвал друга:

— Серен, эй! Хорош шуметь. Мы тут серьёзные вещи обсуждаем, отвлекаешь. У меня всё хорошо.

— Ага, — обалдело пообещал Серен.

Я вытащил голову.

— Лучше не переходи границу окна, оно может неожиданно закрыться, и голова будет дальше жить отдельно от тела, — посоветовал Ара.

— Что там у нас с климатом? — спросил Главный.

Встал докладывать дедок с такой длинной бородой, что её хватило, чтобы завернуться в неё целиком.

— Помедленнее, чтобы смертный понял, — предупредил Главный.

Из того, что сказал дед, я понял, что с климатом вскоре будет совсем плохо. Из-за