— Володя Приз! Россия, очнись!

Старшее поколение называло его Володенька. Младшее — Вова.Именно так обратился к нему молодой журналист с хилым хвостиком, когда закончилвступительную речь представитель оргкомитета. Самый первый вопрос на этойпресс-конференции был обращен к Призу, а не к Рязанцеву. Вопрос заставилЕвгения Николаевича вздрогнуть.

— Вова, а когда ты собираешься выставлять свою кандидатуру?

Приз широко улыбнулся, пошевелил бровями и почесал кончикноса. Он выглядел как резвый умненький подросток, который слегка озадаченвызовом к доске. Урок не учил, но ответит, непременно ответит. Он ведь умница,хотя и шалун. Рязанцев заметил, как у первых двух рядов дергаются губы. УлыбкаПриза обладала волшебным свойством. Она отражалась в чужих лицах, как взеркалах, и даже самые мрачные скептики невольно улыбались в ответ.

— Я? Ну, думаю, к следующим выборам — обязательно.

— А почему не сейчас?

Вова сделал задумчивое лицо, сдвинул брови и произнесмедленно, с расстановкой:

— Приз надо честно заслужить, — задумчивость смениласьсияющей мальчишеской улыбкой, все поняли его шутку и поддержали дружным смехом,— нет, я серьезно. Каждая страна должна заслужить своего президента. И каждыйпрезидент должен заслужить право управлять своим народом. У нас с вами всевпереди, ребята. Последовали аплодисменты.

Следующий вопрос задала молодая строгая брюнетка с мужскойстрижкой.

— Вы не могли бы коротко сформулировать свою будущуюпредвыборную программу?

— Да вон она, моя программа, — он кивнул на окно, за которымстояла толпа поклонников с транспарантами. — Ее народ сформулировал. Россиядолжна очнуться. Ребята, мы же с вами себя не на помойке нашли. Мы сильная,красивая нация, у нас древние благородные корни, у нас гигантский потенциал. Унас самая культурная культура и самая научная наука. Россия должна стать,наконец, самой великой и могущественной державой мира. Мы этого достойны.

Последовали аплодисменты. Затем вопрос:

— Как вы сами оцениваете свои будущие шансы на пост президентаРоссии?

Он опять почесал нос, нахмурился, тут же улыбнулся, веселоподмигнул.

— Ну, изберете — стану.

— А вам это зачем нужно? Вы же актер, шоумен.

Вопрос задала полная женщина лет пятидесяти. Круглое грубоелицо ее было сильно накрашено, маленькие светлые глазки, обведенные чернымкарандашом, смотрели на Приза в упор, не моргая.

Приз ответил тут же, не задумываясь, и без всякой улыбки:

— Я родину люблю, — это прозвучало так просто и искренне,что глаза недоброжелательной дамы смущенно погасли.

Евгений Николаевич ждал, когда же наконец журналисты обратятна него внимание, начнут задавать вопросы ему. Кулакова тоже ждала, делала вид,что скучает, иронически хмыкала, слушая ответы Приза, один раз дажепробормотала на ухо Евгению Николаевичу:

— Боже, какой примитив, какая банальность!

Ожидание было унизительно для них обоих, а вопросы, которыенаконец стали им задавать, казались грубыми, бестактными.

— Господин Рязанцев, вы сделали Владимира Приза рекламнымбрэндом вашей партии. Скажите, вы не боитесь конкуренции?

— Привлечение известных, талантливых людей, деятелейискусства является одной из генеральных линий позитивной стратегии нашегодвижения. Политическая партия, чтобы жить, должна постоянно пополняться свежимимолодыми силами. А конкуренция только бодрит, — Рязанцев постарался улыбнутьсяи подумал с тоской: «Что за белиберду я несу!»

Двери в соседний зал были распахнуты. Там уже накрывалисьстолы для фуршета и собирался дежурный набор тусовочных персонажей.Телеведущие, сериальные звезды, галлерейщики, дизайнеры, бизнесмены, главныередакторы, политтехнологи, имиджмейкеры, эстрадный певец Вазелин, десятоккрасавиц и красавцев, то ли моделей, то ли артистов из какого-то нашумевшегомюзикла. Наконец, просто люди, разного возраста и пола, одетые дорого и модно. Такиевсегда появляются на подобных мероприятиях, но неизвестно зачем и кто они.

Конференция длилась уже минут сорок, публика из задних рядовускользала в соседний зал, к накрытым столам. Постоянно кто-то ходил туда-сюда.Евгений Николаевич сидел лицом к двери и думал: когда же наконец кончится этободяга? Настроение его было испорчено еще и тем, что не пришла Мери Григ.Обещала, но не пришла. Правда, предупредила, что опоздает. Оживление в дверномпроеме нарастало. Журналисты опять переключились на Приза, и многие хотеливернуться, послушать. Он отвечал бойко, шутил и вдруг замер, напрягся, скомкалудачно начатую реплику.

— Сейчас чихнет, — прошептала Кулакова.

Приз действительно выглядел так, словно хотел чихнуть, но немог. Он покраснел, глаза сузились, рот широко открылся. По виску потекла мутнаякапля пота.

В зале стало тихо. Все смотрели на Приза и ждали, когда онпродолжит говорить. Но он молчал, уставившись в широкий дверной проем. Там, втолпе, происходило какое-то легкое движение. Рязанцев увидел Мери Григ. Онапробиралась в зал. Рядом с ней маячило лицо мужчины, смутно знакомое. Дальшешла девочка лет пятнадцати, очень худая, бледная, с темными волосами, гладкозачесанными назад, с глазами, такими огромными и блестящими, что ничего, кроме них,на лице нельзя было раз глядеть. Девочку держала под руку седая, полная,чиновного вида дама. Все четверо мягко прорезали толпу, собравшуюся в дверях, инаправились по боковом проходу прямо к столу, за которым сидели героиконференции

Пока они шли, Приз молчал. Он молчал слишком долго, по залупрокатился удивленный ропот Рязанцев кивнул Маше, она кивнула в ответ. Он узналмужчину, который шел с ней рядом, и даже вспомнил его фамилию, майор Арсеньев.

— Что происходит, вы не знаете? — шепотом спросила Кулакова.

Девочка остановилась напротив Приза. Рязанцев увидел, что наруках у нее белые нитяные перчатки. Она протянула Призу раскрытую ладонь исказала:

— Это ваше? Возьмите.

На ладони лежало кольцо из белого металла. Рязанцев успелподумать: «Действительно, это, кажется, его. Он постоянно носил на мизинце».

— Тварь. Убью.

Приз произнес это очень тихо, но на столе были выставленымикрофоны, поэтому получилось громко. Евгений Николаевич отшатнулся, упал наКулакову, она охнула. Приз попытался схватить руку девочки, он хотел взять свойперстень, но позади уже стоял Арсеньев. Он очень быстро и незаметно умудрилсяобойти стол и удержал Приза, не дал прикоснуться к девочке. Приз вырывался икричал.