не прочь разделить государственную власть и капитал. И идеи эти просачиваются в народ.

— Разделить власть и капитал? — переспросил Охитека. — И чем новая власть в таком случае будет себя поддерживать? На чем она будет основываться?

— На влиянии.

— Влиянии за счет чего?! Наше влияние основано на наших деньгах. Можно влиять с помощью силы — но за силу в конечном счете тоже нужно платить деньгами. Дикие фантазии, — нэси покачал головой.

— Пока дикие, — поправил Токэла. — В ближайшие десятилетия государству, я думаю, ничто не угрожает. Но авторитет Совета будет неуклонно, хоть и медленно, падать.

Снова повисло молчание.

Почтенный иерарх глядел невидяще перед собой. Охитека обдумывал услышанное. Выходит, что бы он сейчас ни предпринимал — спустя полвека-век государство обрушится? Возможно, и благодаря его действиям тоже. Бесконечные дрязги среди власть придержащих подточат основы.

— Как бы то ни было, я собираюсь пригласить к себе в гости пару-тройку деятелей общины Нового Гласа и социалистических группировок, — сообщил он.

— Вы представляете, что они станут о вас и вашем гостеприимстве рассказывать, когда вы их таки отпустите на свободу? — усмехнулся Токэла.

— Дело дрянь, — нэси поморщился. — Я и сам думаю — может, не отпускать их?

— Вы шутите? Почтенный Охитека. Мне известны ваши взгляды и ваши методы. Но вы не похожи на безумца, способного устроить массовые убийства. В целях самозащиты, в моменте — может быть. Но убивать безоружных вы не станете.

«Паршиво вы меня знаете, отче».

Мысль мелькнула, а Охитека задумался. Так ли уж паршиво на самом деле Токэла знает его? Попытался представить, как отдает приказ охране — закопать всех, кто содержался в камерах на полигоне. Даже если допустить, что он организует все так, чтобы Кэт не видела этого. И не смогла узнать о судьбе пленников. Он правда решится?

— Кажется, я паршиво знаю сам себя, отче, — посетовал он.

— Случается, — тот пожал плечами. — Когда бы вам было озадачиваться этим вопросом? У вас других забот полно.

-Да, — протянул нэси. — И все-таки, как бы заставить их забыть о пребывании на моем полигоне? — кинул взгляд на засветившийся экран телефона. — Охрана вот сообщает, что напали на обе группы: и на тех, кто двинулся к Соу, и на тех, кто отправился на завод.

— Как заставить забыть, — протянул Токэла. — Да отправьте вы их всех в бордель!

— Куда?! — нэси закашлялся.

— Ну, снимите заметное здание где-нибудь... пусть не в Уру. В любом крупном городе. И гостей ваших туда — в полном составе. Развлекаться. Разумеется, с музыкой, размахом и беспорядками. Чтобы стражи мира зафиксировали творящееся безобразие. А СМИ широко поведало о них трем континентам. Представляете, как будут выглядеть ваши гости после такого с рассказами о долгосрочном пребывании в заключении?

— Ааа, — протянул Охитека. — А вы коварны!

— Как и все почтенные служители культов, мой мальчик, — ухмыльнулся тот. — Я никогда не опускался до таких методов. Но о шалостях своих уважаемых коллег прекрасно осведомлен. И не вижу причин, почему бы нам не воспользоваться их благим опытом.

Охитека хмыкнул. А потом жизнерадостно заржал. Напряжение, незримо державшее его нервы натянутыми, наконец стало понемногу отпускать.

Глава 50

— Ненавижу тебя, — поведала Ловелла.

— Невероятная новость, — Охитека не удержался от ехидства. — Я потрясен!

— Еще и ерничаешь, — сокрушенно заключила она.

— Мне показалось, или ты только что проглотила какой-то емкий эпитет, который должен был охарактеризовать меня и мое отношение к жизни? Кажется, эпитет был… крупный. Не подавилась?

— Завидуй молча, — огрызнулась жена. — Что, своя же служба безопасности покормить забыла? Скажи, почему в новостях крутят видео с твоим разбитым флайером?

— Медузий хвост! — ругнулся он. — Я и забыл про это. Алита, — спохватился он.

— Алита спит. Долго ревела, сидела рядом со мной, пока я пыталась до тебя дозвониться. Пришлось сказать ребенку, что ты вообще-то до крайности живучий и везучий ушлепок. Так что навряд ли тебя удалось бы так легко грохнуть. Где ты торчишь?

— В Колизее, — сознался он после некоторого раздумья. — Решил посетить храм, помолиться…

— Угум. Выпить с почтенным Токэлой, — ядовито отозвалась она.

— Повидать, — поправил Охитека. — Вэл. Только не говори, что переживала за меня.

— Да кому ты нужен! Я за дочь переживаю и за ее душевный покой. А вот она за тебя волнуется. Еще не понимает, какое это гиблое дело. Возвращайся в Уру, — мрачно добавила она.

— Я как раз собирался этим заняться. К слову, не удивлюсь, если найду свой флайер ровно на том самом месте, где его и оставил.

— Ты ехал на флайере до самого Колизея?

— Почти. На ум не возьму, какой задницы пещерной таксы кто-то решил, что разбитый флайер какого-то недотепы принадлежит мне. К слову, где он разбился-то?

— А ты новости посмотри, — ехидно отозвалась жена. — Скажу Алите, что дозвонилась до тебя, как проснется. Не вздумай опять засунуть куда-нибудь телефон! Она непременно захочет проверить и сама позвонит тебе.

Отбой. Нэси со вздохом запихнул телефон в карман. Предварительно включил звук.

— Оставайтесь на богослужение, — предложил Токэла. — Дочка ведь сумеет дозвониться до вас, когда это понадобится. Ей главное — знать, что вы живы. А рядом ей нужна мать. Не кто-нибудь другой. Вам нужно привести в порядок мысли и чувства. Вера — лучшее лекарство ото всех горестей и тревог. Она напоминает нам всем о вечном и неизмеримо высшем и большем, чем мы все.

Охитека кивнул. Здесь жрец прав — он с головой погрузился в земные дела. Страшно сказать — даже на святотатство решился ради решения суетных проблем.

Ему жизненно необходимо забыть на время обо всех делах. Даже о самых важных и срочных. Забыть, очистить мысли. Заставить глупый разум вспомнить о том, что породило его — а заодно и все, что существует. Все, что окружает и влияет на этот самый разум.

*** ***