– Мужчины, – терпеливо повторил физрук, – берут палатки в расчете на себя и на девочку, ведь вас в классе поровну. А девочки будут готовить еду на всех, поэтому им следует позаботиться о продуктах.

– А как будем девочек делить? – выкрикнул Венька. – По выбору или в алфавитном порядке?

– Я имел в виду, что мест в палатках должно хватить на всех, – улыбнулся физрук. – Это совсем не значит, что в твоей палатке будет спать девочка. Лично к тебе мы подселим Степанова Мишу, а в его палатку – двух девочек.

– Но у меня нормальная ориентация! – не унимался Венька под гогот мужской половины класса. – Зачем мне какой-то Степанов?

– Вениамин, прекрати или я тебя сейчас ориентирую за дверь! – не выдержала присутствовавшая при сем Мария Степановна. – Совсем разболтался! В последнем диктанте десять ошибок. Вот поставлю пару в четверти – враз забудешь про свою ориентацию.

– Эх, Марь Степанна, не понимаете вы мою мужскую душу, – вздохнул Венька. – Все у вас к грамматическим ошибкам сводится. Вся литература по сути на любви построена – а как до настоящей любви дело доходит, так вы сразу: за дверь, пару поставлю! Все, все, молчу!

– Вечером будет костер, – продолжил физрук. – Без меня спичками не чиркать – «поджигателей» назначу сам. Рокотов, не забудь гитару, в вашем классе больше гитаристов нет.

Идем в сосновую рощу. Дорога длинная, поэтому обувь должна быть соответствующая. Лучше – кроссовки. Там есть речка, но вода в ней еще холодная, поэтому никакого купания. Можете загорать, но если кто полезет в воду – пусть потом не обижается. Отравлю жизнь до выпускного. А увижу спиртное – убью!

– А пиво? – спросил Саша. – Что – и его нельзя?

– Я тебе покажу пиво! – обозлился физрук. – Сказано ничего – разве не ясно?

– Чего мне его показывать? – недовольно буркнул Саша, – А то я его не видел. Детский сад какой-то!

В поход отправились рано утром. В семь часов собрались возле школы, сели в автобус, довезший их до городской окраины, и потопали вслед за физруком мимо зеленевших полей и рощиц. Через два часа сделали привал, наскоро перекусили и отправились дальше. До места добрались к полудню.

Роща встретила их ковром сухих опилок, пружинивших под ногами, гомоном птиц и густым сосновым запахом. Быстро поставили палатки, расчистили место для костра, и девочки принялись готовить в большом котелке обед, Они сварили густой вкусный суп из тушенки, напекли картошки, открыли консервы и устроили грандиозный пир.

После обеда дружно помыли посуду и разбрелись кто куда. Кто загорать, а кто бродить по роще.

Дима с Леной, отколовшись от коллектива, набрели на небольшую полянку, окруженную молодыми сосенками. Расстелив захваченное Димой одеяло, они с наслаждением растянулись на нем.

– Какой-то ты сильно задумчивый! – Лена, подозрительно посмотрела на молчавшего всю дорогу Диму. – Ну-ка, признавайся, что замышляешь?

– Почти все ребята с девчонками сговорились… кто в чьей палатке ночует, – ответил он, не глядя на нее. – Хочу, чтобы ты – в моей.

– Дима, мы же решили – до августа.

– А помнишь, ты обещала, что если я буду настаивать, то согласишься? Так вот – сегодня я настаиваю!

Он без улыбки посмотрел на нее. Лена почувствовала, как у нее загорелись щеки.

– Хорошо, – опустив глаза, сказала она.

– Я пойду собирать хворост для костра, а ты забрось в мою палатку свой рюкзак. Я ее немного на отшибе поставил – за кустами. Польская, двухцветная.

– Я видела.

– И одеяло заодно захвати.

Раздвинув змейку его палатки, Лена забралась внутрь, задвинула змейку и осмотрелась. Из-за цвета палатки внутри все казалось оранжевым. На полу был расстелен спальный мешок и лежали две надувные подушки.

«Приготовился», – отметила она. Постелила поверх мешка одеяло, села на него, обхватив колени руками, и задумалась. Хочет ли она того же? Она не могла ответить однозначно. Скорее нет, чем да. Но он настаивает, и она обещала. Она любит его и боится потерять.

Но как же трудно решиться!

– Лена, не делай этого, – вдруг услышала она до боли знакомый голос и задрожала. Боже, откуда он взялся?

– Гена, это ты? – спросила она потрясенно. – Где ты?

– Не делай этого, слышишь? – повторил его голос. – Иначе худо будет. Решила отложить до августа, отложи.

– Гена, откуда ты все знаешь? Где ты прячешься?

– Это не я, это моя душа с тобой говорит. Ты же веришь в существование душ. А души знают все. Я же сейчас работаю на Портовой – можешь потом проверить.

Не помня себя от ужаса, Лена попыталась открыть змейку, но та не поддавалась. Наконец ей удалось выбраться из палатки. Она бросилась за кусты, но там никого не было.

«Нет, – сказала она себе, – Ничего не выйдет. Это опасно. Он, конечно, где-то здесь и способен на любую выходку».

Лена забрала свой рюкзак и попросилась в палатку к Насте Селезневой.

– А ты разве не с Рокотовым? – удивилась та. – А мы решили, что у вас сегодня первая брачная ночь.

– И с чего вы взяли? – покраснела Лена. – Хороша была бы я утром, – подумала. Воображаю, о чем бы они потом трепались и как бы на нас поглядывали.

– Да он на тебя так смотрел… жадно.

– Настя, не мели чепуху! – сердито сказала Лена, забираясь к ней в палатку. – Первая брачная ночь будет у меня, когда я вступлю в брак, и не раньше. Так и скажи всем любопытствующим.

Потом она отправилась на поиски Димы – и нашла его возле речки. Дима набрал целую гору хвороста для большого костра и приготовился все это тащить в лагерь.

– Дима, я не могу, – сказала Лена, помогая ему связать хворост веревкой. – Извини, но сегодня не получится.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу. Понимаешь, момент такой.

– А, – кивнул он и посмотрел куда-то вверх. – Понимаю. Это ты только сейчас обнаружила?

– Только сейчас.

– Ну, что ж. – Он хмуро взглянул на нее и отвернулся. – Значит, не судьба.

И, взвалив на спину вязанку, молча пошагал в лагерь. Лена побрела следом, поднимая по дороге сухие веточки. Вид у него даже сзади был такой огорченный, что у нее защемило сердце.

– Димочка, – попыталась она подлизаться. – Можно тебя поцеловать? Ну не сердись!

Он опустил вязанку на землю, приблизился к ней и, зажав ее лицо между ладонями, с силой произнес:

– Нет! Нельзя!

У Лены упало сердце. Вот оно! Он больше не любит ее, он в ней разочаровался. Она не оправдала его ожиданий.

– Ты меня разлюбил? – замирая, спросила она.

– Лена, я люблю тебя больше жизни! Но любовь – она живая, пойми! Она рождается, растет, становится зрелой. Она не может стоять на месте.