«После того как ты ушел с папой на Новый год, мы с мамой долго разговаривали. Речь шла об отношениях, любви и сексе. Мы проговорили несколько часов. Когда она поняла, как сильно я в тебя влюбилась и что я твердо намерена пройти через это, она сказала, что отведет меня к врачу».

«Позже, когда папа вернулся домой после разговора с твоим отцом, она поговорила с ним, а потом мы все поговорили. Как я уже сказала, папа был впечатлен тем, как ты справился с ситуацией. Ты не пытался обвинить меня, ты просто принял ответственность за случившееся и не пытался оправдываться».

«Когда ты пришел на ужин, папа снова был впечатлен. Он также видел, как сильно я тебя люблю. Когда мама сказала тебе поцеловать меня — она видела, что я готова взорваться, — и ты попросил у него разрешения, ты потряс его. Он не знал, что делать.

«После того, как мы вернулись домой той ночью, мы втроем поговорили. Папа волновался за меня, но он чувствовал, что ты хороший молодой человек, как он выразился. И что он может доверять тебе в том, что ты поступишь правильно. Они с мамой пошли поговорить, и она рассказала ему о нашем с ней разговоре. О том, что я твердо решила сделать это с тобой и что она отвела меня за противозачаточными таблетками.

«Папа пришел поговорить со мной и спросил, что я хочу сделать. Я рассказала ему. Я ничего не скрывала. Так что да, папа знает, чего я хочу».

«Бекки, я не могу взять на себя те обязательства, которые, как мне кажется, ты хочешь. Я не могу. Я люблю тебя. Правда люблю. Но есть Дженнифер, и Мэри, и куча других девушек. Твой отец знает о них? Он знает, что я не могу согласиться быть твоим парнем? Что я не могу согласиться на эксклюзивные отношения? Я подозреваю, что у него было бы совсем другое мнение».

«Это не папино дело. Это мое дело, не так ли? И твое, конечно».

«Да».

«Ты любишь меня?»

«Да».

«Ты веришь, что я люблю тебя?»

«Да».

«Просила ли я тебя о чем-нибудь, кроме этого единственного?».

«Нет, не просила».

«О чем я тебя просила?»

«Заняться с тобой любовью».

«Так ты будешь?»

«Ты не просишь, чтобы я был с тобой эксклюзивен?»

«Нет. Ты не можешь этого сделать. Я знаю».

«Почему, Бекки?»

«Потому что я люблю тебя. Потому что ты любишь меня. Потому что я хочу этого. Потому что это правильно».

Я все еще был в шоке. Я положил голову на руки.

Бекки встала, взяла меня за руку и потянула, пока я не встал. Она повела меня обратно в дом. Мы сняли пальто, и она повела меня на кухню, где Лоис приготовила нам горячий шоколад. Я сидел и пил, глубоко задумавшись. Бекки молчала. Казалось, она знала, что мне нужно все обдумать. Это было ошеломляюще.

Я посмотрел на часы. Было почти 5:00 вечера. Мы гуляли и разговаривали уже почти два часа. Я должен был принять решение. Какой путь причинит Бекки больше боли? Отказаться? Принять? Отложить? Нет, последнее не было вариантом, когда я думал об этом. Если я любил ее, я должен был дать ей честный ответ.

То, что она предлагала мне, должно было изменить наши отношения и завести нас в такое место, которое никто из нас не мог предсказать. Она была отчаянно влюблена в меня. Я сказал ей, что люблю ее. Так ли это? Правда? И если да, то для того, чтобы любить ее, нужно было уйти или остаться?

Я улыбнулся, вспомнив, как в тот или иной момент говорил Мелани, Дженнифер и Биргит, что на самом деле я не контролирую ситуацию — это делают девушки. Они всегда контролировали. Не то чтобы они водили меня за нос или даже за пенис, но я доверял им вести меня туда, куда нужно. Дженни. Биргит. Мелани. Дженнифер. Теперь была очередь Бекки.

Прошло почти 15 минут, а я уже выпил вторую чашку горячего шоколада, не сказав ни слова, кроме «Да», когда Лоис спросила, и «Спасибо», когда она дала мне его.

«ОК», — сказал я.

«ОК?» — с надеждой спросила Бекки. «В смысле, ты сделаешь это?»

«Да. Если ты уверена. Я не могу тебе отказать».

«Лоис, где мои родители?»

«Их нет дома. Они будут дома к ужину в 19:00».

Я только покачал головой. Мелани я понимал. Ее родители были детьми цветов 60-х годов. Это понятно. Но родители Дженнифер? И теперь родители Бекки? По крайней мере, родители Мэри отреагировали так, как я думал. Ну, по правде говоря, родители Бекки тоже. Теперь они оставили нас в покое. Зная, что произойдет.

Или нет? Это была проверка ее отца на меня? Чтобы проверить, сдержу ли я свое слово. Я собирался свести себя с ума. Мои мысли теперь не просто блуждали, они выходили из-под контроля, перескакивая с одной идеи на другую. Мне нужно было сосредоточиться.

Бекки взяла меня за руку и повела из кухни в свою комнату.

«Садись на диван».

Я подчинился. Я оглядел комнату. Она не изменилась со Дня благодарения, за исключением одной маленькой детали. Фотография, на которой мы обменялись коротким поцелуем в канун Нового года, стояла в рамке на ее столе. Я даже не знал, что она была сделана.

Бекки включила музыку. Она откинула плед на кровати с балдахином и распушила подушки. Она закрыла шторы. Она отрегулировала свет, чтобы придать комнате мягкую, теплую атмосферу. Я мог сказать, что она очень нервничала. Даже после всего, что произошло, ей все еще нужно было набраться храбрости.

Она накрасила губы, положила тюбик обратно на стол и подошла к дивану.

«Просто посиди здесь. Пожалуйста».

Я кивнул.

Она стояла на расстоянии вытянутой руки. Она дрожала как лист. Я бы встал, чтобы обнять ее, если бы она просто не сказала мне сидеть. Она глубоко вздохнула, выдохнула, а затем подняла подол свитера и стянула его. Она аккуратно сложила его и положила на стол.

Глядя мне прямо в глаза, она медленно расстегнула свою белую блузку с оборками. Она тоже сняла ее, сложила и положила на стол. Я увидел ее плоский живот, а также очень маленькие груди, заключенные в розовый лифчик.

Затем она расстегнула пуговицу на джинсах, расстегнула молнию и спустила их вниз. На ней были розовые трусики-бикини с ярко выраженным мокрым пятном. Думаю, она не шутила, когда говорила, что